Дикий город - [59]

— Мак... — Эми накрыла ладонью его руку. — Пожалуйста, давай не будем сегодня говорить на эту тему, хорошо? Ты только расстроишься, а, в сущности, все это ничего не изменит.

— Я просто не понимаю, как ты можешь это делать, — внезапно накинулся на нее Багз. — Этот человек заправляет, в сущности, открытым городом. Он буквально купается во взятках, и тебе это прекрасно известно, равно как и то, что он просто в принципе не может получать в год больше трех тысяч долларов. И вот ты теперь сидишь и толкуешь мне о том, что он не может быть мошенником.

— Пожалуйста, дорогой. Мы не можем просто...

— Нет, почему ты не признаешь это? — Багз выдернул свою руку из-под ее ладони. — Почему продолжаешь защищать его? Почему, имея в своем распоряжении все эти факты, ты...

— Мак, я пыталась тебе объяснить. Этот город всегда был в большей или меньшей степени открытым, как ты выразился. Людям самим так хочется. И они никогда не проголосуют за запрет чего-либо, в чем не видят реального вреда для себя. А с учетом того, что в город постоянно приезжают тысячи новых поселенцев... дорогой, ну ты же сам все прекрасно понимаешь. Как может один человек с несколькими помощниками сделать больше того, что он делает? Приходится выставлять происходящее на всеобщее обозрение и стараться держать все это под своим контролем.

— Ну да, конечно, конечно. Я это уже тысячу раз слышал. У каждого продажного полицейского в стране одно и то же оправдание.

— Мак, я не говорю, что это правильно. И не думаю, что Лу так считает. Но ему приходится быть реалистом и...

— И при этом не забывать про себя.

Несколько секунд она смотрела на него в упор, почти без всякого выражения. Затем медленно отодвинула тарелку и заговорила спокойным, ровным голосом:

— Мак, я не знаю, где Лу берет деньги. Никогда не спрашивала его об этом. И он тоже не объяснял — наверное, у него были на то свои веские причины. Нет, подожди... — Она подняла руку. — Дай мне закончить. Когда я сказала «веские», то имела в виду буквальное значение этого слова. Потому что, кем бы ни был Лу, он человек честный, и я знаю это. Равно как и все другие люди, знающие его достаточное время.

— Но ведь тогда чушь какая-то получается, — угрюмо проговорил Багз. — Если он...

— Ладно, чушь. И все равно это правда.

Багз скорчил физиономию и отбросил сигарету. Эми вглядывалась в его лицо, глаза ее смотрели с вызовом, словно она вела какой-то спор с самой собой. Наступившая тишина несла в себе напряжение туго натянутой струны, причем казалось, что натяжение это вот-вот достигнет критической точки. Но вот Эми улыбнулась, и создалось такое ощущение, будто солнце выглянуло из-за тучи. Как Багз ни хмурился, но и он не мог удержаться от ответной улыбки.

Чувствуя при этом прилив невероятного облегчения...

Эми обошла вокруг стола и поцеловала его в лоб, потом нежно растрепала его волосы, а губы ее сложились в мягкую, мечтательную улыбку. Снова воцарился мир — никогда еще в жизни Багз не чувствовал себя таким умиротворенным. Неожиданно он притянул ее и усадил себе на колени.

— Эми, — сказал он. — Эми, я...

— Ну, скажи мне, дорогой, все расскажи... — Ее теплые губы ласково заскользили по его щеке. — Что бы ни случилось, все будет в порядке, а если нет, мы сами сделаем так, чтобы все было в порядке.

— Да ничего, — сказал он. — Я имею в виду...

И действительно, больше уже ничего не было. Или, точнее, было только то, что было. Что-то, что угодно. Не кто-то, а что-то. Ягодицы, бедра, груди и...

Он сминал ее рот своими губами, сжимал, обнимал, хватал тело. Одна рука забралась далеко вверх под подол коротенького скромного платья, грубо и даже безжалостно ощупывая все вокруг себя, тогда как другая накрывала грудь Эми. Она же хранила молчание и не протестовала; не произнесла ни слова, не сделала ни единого движения. Только смотрела на него, и все.

Неожиданно он отпустил ее и резко поставил на ноги. Потом сам вскочил и направился к двери. У самого порога задержался и, не оборачиваясь, угрюмо буркнул:

— Ну, почему же не скажешь этого? Могла бы сказать то, что думаешь.

— Я подумала, может, ты, Мак, захочешь что-нибудь сказать... — И после секундной паузы: — Да и я сама не уверена в том, что именно думаю. Поэтому, возможно...

— Да?

— Может, вообще ничего не надо говорить? Почему бы тебе не посидеть в гостиной, а я присоединюсь, когда покончу с мытьем посуды?

Он вернулся и сел на диван. Через несколько минут Эми вернулась с кухни и, казалось, вновь была готова все забыть и простить. Все в порядке — говорили ему ее глаза, ее улыбка, излучающие тепло. Он вовсе не хотел быть таким, каким мог показаться, и она знала это.

Эми пристроилась рядом с ним на диване, и принялась говорить — говорила, говорила, и за себя, и за него, словно стараясь вывести его из этих раздумий. Потом немного поиграла на пианино и даже спела что-то своим нежным, мягким голосом. Но, казалось, ничто не помогало. Вокруг Багза словно скапливалась какая-то темная мгла.

«Да что со мной творится? — чуть диковато спросил он себя, давая волю остаткам рационального начала своего сознания. — Ведь кроме нее у меня никого нет, она — все, за что мне осталось уцепиться, что действительно имеет какое-то значение. Все остальное уже улетело к чертям собачьим, а теперь я и ее пытаюсь столкнуть туда же. И...»