Дикий фраер - [22]

– Да, – ответил Роман, постепенно отступая в прихожую, чтобы дело не дошло до тягостных объятий. – Его недавно в цвете сделали, очень красиво. Но все это ностальгические бредни, мама. Надо жить здесь и сейчас, я же тебе говорил. Время сейчас совсем другое, жестокое время. Не до тюльпанов. – Последнее слово он выдавил с натугой, потому что нагнулся обувать ботинки.

– А я не верю! – воскликнула мать. – Конечно, люди озлоблены, многие из них проявляют свои худшие черты… Но ведь надо видеть и хорошее, сынок. Когда я гляжу на тебя, мое сердце радуется. Да, сейчас тебе трудно, но рано или поздно ты добьешься всего, чего пожелаешь, потому что…

– У нас добьешься! – скривился Роман. – Головой об стенку!

– Не надо сгущать краски. Смотри в будущее с оптимизмом.

Роман бросил взгляд на часы, невесело усмехнулся и потрепал мать по плечу:

– Я рад, что ты у меня оптимистка. Так легче жить. А мне, пессимисту и цинику, пора.

Чмокнув мать куда-то возле уха, он оставил ее одну, догадываясь, что уже никогда не сможет посмотреть ей в глаза.

Глава 5 Незваный гость хуже званого

Предварительное знакомство и осмотр Элькиных достопримечательностей заняли в общей сложности девять с половиной минут, пять из которых ушло на ее раздевание.

Она ужас как не любила эту процедуру, особенно когда попадался клиент с изучающими глазами холостого гинеколога, вернувшегося на рабочее место после длительного отпуска. В любовных романах такой взор называется «проникающим до глубины души». Мужчина, представившийся просто Костей, смотрел на Эльку именно так.

– Ну-с, приступим! – бодро воскликнул он, когда с формальностями было покончено, деловито установил Эльку в популярную позу уличной собачки и в два счета овладел ею сзади.

Живчик – так она его классифицировала. Вечный бодрячок, напористый, кипучий, но зато быстро остывающий. Такие во время долгих перерывов много балагурят и хвастаются. Не худший вариант. В сравнении с настырным свиноводом – сущий ангел.

Воспоминание о случившемся в гостинице заставило Эльку поморщиться. Еще никогда в жизни не доводилось ей видеть так много крови сразу, и впечатление оказалось слишком ярким, чтобы его можно было загнать в самый дальний уголок сознания.

– Ты двигайся, – капризно потребовал просто Костя. – Я не куклу покупал.

Не куклу он покупал, видите ли! А кого? Рабыню? Наложницу? Так тех, наверное, кормят, прежде чем пользовать. Элька упрямо склонила голову и продолжала неподвижно стоять на четвереньках, лишь покачиваясь в такт азартным толчкам сзади.

– Давай! – понукал ее расходившийся Костя, наращивая темп и слегка покряхтывая от усилий. – Давай, милая, шевелись!

Кобылу нашел! Элька неожиданно высвободилась, развернулась к нему лицом и задиристо толкнула в оба плеча, опрокинув на спину.

– Ты чего? – озадаченно спросил он, лупая своими блекло-голубыми глазами, напоминающими выцветшую джинсовую ткань.

– А вот чего…

С проворством ведьмы она оседлала Костю и изобразила на нем привычную ритмичную скачку, которая лично ее никогда никуда не приводила. И все же управлять раскормленным жеребцом было приятнее, чем самой изображать покорную лошадку. Он просил: давай? На! Поехали! Слегка откинувшись назад и запрокинув голову, чтобы не видеть, кто там находится внизу, Элька задала своему клиенту такого жару, что он и двух минут не выдержал, сдался, оповестив об этом протяжным сдавленным стоном.

Финиш! Победно усмехнувшись, она ловко спрыгнула на пол и полюбовалась перекошенной физиономией Кости, жадно хватающего ртом воздух. Оттого, что Элька смотрела на него, распластанного на кровати, с высоты своего роста, он казался ей поверженным врагом. Они все были ее врагами, все мужики без исключения. Даже те, кто пытался быть нежным или пьяно признавался в любви. Особенно последние. Лирики в грошовых презервативах. Романтики анального секса. Поэты минета.

– А ты ничего, – признал оклемавшийся Костя, поощрительно глядя на нее снизу вверх. – При фигуре, при мордашке… Очень даже симпатичная.

Вместо того, чтобы расцвести майской розой, Элька по-осеннему пасмурно спросила:

– Чем-нибудь угостишь симпатичную? Или программой не предусмотрено?

– Коньяк и апельсины. На большее не рассчитывай. Я убежденный холостяк, и этим все сказано.

– Тащи коньяк и апельсины, – милостиво разрешила Элька. – Сойдет.

Когда клиент встал и принялся брезгливо избавлять свое поникшее достоинство от резинки, она поспешно отвернулась. Это был явно не тот Костя, который приводил в Одессу шаланды, полные кефали, и заставлял биндюжников вставать при своем появлении. Скорее он смахивал на Карлсона без пропеллера. Стандартный мужчина в полном расцвете сил. До габаритов свиновода ему было далеко, но слеплен он был из того же рыхлого теста.

Пока он возился на кухне, Элька прошлась по комнатам, привычно прикидывая стоимость обстановки. Сумма получалась не то чтобы внушительная, но и немалая. Значительно превышающая все то, что она сумела заработать известным местом. Телевизор с суперплоским экраном, компьютер, музыкальный центр, светлая мебель из настоящего дерева.

– А кондиционером почему не обзавелся? – полюбопытствовала она, продолжая обход.