Дикие собаки - [8]

— А знаете, Валентин, кто на базе самый большой оптимист?

— Кто?

— Роботы-уборщики, — Рафаэль сделал паузу, наслаждаясь непониманием. — Они жгут мусор! Чтобы, значит, уничтожить на месте проникшие на базу инопланетные микроорганизмы.

— Может, наоборот? — спросил Валентин. — Чтобы уменьшить риск заражения Европы земными микроорганизмами, как вышло на Марсе?

— И это тоже.

— Рафаэль, а роботы-уборщики проводят анализ органики, прежде чем сжечь?

— Эти глупые старые жестянки?

— Но съёмку они хотя бы ведут?

— Не знаю, — удивился Рафаэль. — Кажется, нет. А зачем это вам?

— Ищу доказательства существования собак.

— Вот, — биолог достал из ящика и протянул Валентину пластиковый конверт. Внутри лежал короткий чёрный волос. — Я провёл анализ ДНК. Это собака.

— Рафаэль, это пока не собака, а собачья шерсть. Вы могли привезти её с Земли.

— Ага. Вместе с собакой.

— Скажите, Рафаэль, как можно незаметно привезти собаку? В анабиозе?

— Ну, в принципе… Технология разработана, пора испытывать, — засмеялся американец. — Нет, не так. Нам перед вылетом поставили одну программку, якобы для облегчения сосуществования в коллективе. Чтобы мы не замечали друг у друга недостатки. Ха! Может, мы чего ещё не замечали? Так можно не то что собаку провезти… — Рафаэль волнообразно охватил воздух обеими руками.

— Слона?

— Зачем — слона?

— А зачем собаку? Рафаэль пожал плечами.

— Просто захотелось. С собакой веселей.

— Рафаэль, это несерьёзно.

— Вы так говорите, потому что не любите собак, Валентин. А посмотрите на доктора Савина! Видели, как он нянчится с киберпроходчиками? Дал им собачьи клички. Между прочим, наводит на размышления…

— Неужели? — Тагаев задумался. — Нет, что-то не сходится. Будь у Андрея Николаевича настоящая собака, зачем переносить чувства на роботов?

— Логично… Значит, собаку провёз Хэ Бинсин. Точно! Он ковырялся в программе для нейрочипов. И он отвечает на базе за электронику. Похоже, Валентин, вам не удастся раздобыть съёмки. Уж Хэ Бинсин позаботится, чтобы его собаку не регистрировала автоматика.

— Рафаэль, — вспомнил Тагаев. — Андрей Николаевич говорит, что вы видели собаку. Как всё произошло?

Биолог смутился.

— Только не подумайте, что это моя собака. Честно, не моя.

— Обещаю.

— После того как доктор Савин дал мне послушать запись лая, собака не шла у меня из головы. Очень хотелось её покормить. Когда я выходил на прогулку, то брал немного мяса и оставлял в старых тоннелях. И ночью мясо исчезало!

— Его убирали роботы, — предположил Валентин.

Рафаэль бросил на него негодующий взгляд.

— Однажды я решил спрятаться и посмотреть, как собака будет есть. Я видел её тень на стене, слышал, как она чавкает. Я выглянул из-за поворота, и она испугалась. Убежала прочь. Но главное я успел рассмотреть. Валентин, это была большая чёрная собака.

В центре зала стояла мощная полупрозрачная колонна — оголовок скважины. Внутри смутно темнел силуэт лифтовой кабинки.

— Вот моё хозяйство, — сказал Савин.

— То есть наше, теперь оно и ваше тоже. Он нежно погладил киберпроходчика по серому боку — словно приласкал большого смирного пса. На взгляд Валентина, агрегат напоминал, скорее, гусеницу: сегментированное туловище, маленькая головка плазмобура с выступающими челюстями, по всему корпусу бугрятся гнёзда напыли-телей метальда.

— Знакомьтесь, Валентин Вадимович, это Кеша. С ним рядом — Хрюша. А Фунтика мы сейчас проведаем.

Кто же так называет собак? Хомячки какие-то… Савин почесал на прощание Хрю-шу по широченной бородавчатой спинке и жестом пригласил Тагаева к лифту.

Валентин с интересом разглядывал ствол скважины сквозь прозрачные стенки кабины. По виду то же композиционное покрытие, что в тоннелях, только толще и прочнее, и по всему объёму распределены датчики температуры, вязкости и электропроводности. Кабина заскользила вниз по вертикальному рельсу. Замелькали цифры, отсчитывающие глубину, на другом табло чуть медленнее увеличивалась температура.

За стенкой заклубился радужный туман — кабина вошла в столб квазиводы. Чтобы скважина не оплывала, нужно заполнить её какой-нибудь несжимаемой средой. Из того, что есть на Европе, годится вода или сульфатный рассол, — но тогда придётся поддерживать в скважине температуру намного выше, чем снаружи. Печально известная серная кислота значительно опускает точку замерзания раствора, но портит датчики и буровое оборудование. Лучшим решением стала квазивода — ледяной нанопорошок, ведущий себя как незамерзающая жидкость.

На глубине десяти примерно километров рост температуры замедлился, а потом и вовсе остановился, немного не достигнув нуля. Кабина пересекла границы астеносферы.

В самом начале своей истории Европа была горячей. Тёплые потоки выносили из недр лёгкие вещества, тяжёлые опускались вниз. Поверхность Европы покрылась толстым слоем воды — в десятки раз глубже земного океана. На границе с космическим пространством вода мгновенно замёрзла. Глубокий океан медленно остывал, отдавая тепло ледяной коре, и рано или поздно промёрз бы насквозь, если бы не Юпитер.

Приливные силы сдвигают лёд, трут его слои друг о друга, и они разогреваются. Тёплый лёд поднимается вверх и, достигая верхней границы астеносферы, успевает местами растаять. Образуются рассольные линзы, которые постепенно опускаются вниз, потому что сульфатный раствор тяжелее льда.