Дикие мальчики - [43]

Маленький мальчик без пупка в классной комнате 1920-х годов. Он кладет яблоко на учительский стол.

– Возвращаю вам ваше яблоко, учитель.

Он подходит к доске и стирает слово «МАТЬ».

С Брэдом и Грегом по бокам он выходит к рампе и отвешивает поклон аудитории из довольных мальчиков, которые грызут арахис и мастурбируют.

Вот уже и в резекции отпала нужда. Мальчики сами создают потомство, известное, как зимбу. Брэд и Грег перебрались в поселение христианской молодежной ассоциации в дальнем захолустье. Зимбу создаются после сражения, когда силы зла отступают…

В первую очередь уделяли внимание тем, кто был так серьезно ранен, что не имел шансов выжить… Рыжего мальчишку с простреленной печенью живо освободили от плавок и сандалий и прислонили в сидячем положении к камню. Поскольку дикие мальчики верят, что дух покидает тело через затылок, умирать лежа считается неблагоприятным. Племя образовало живой круг вокруг умирающего парня, и техник ловко снял шлем. Тогда я увидел, что шлем представляет собой сложнейший образчик электронного оборудования. Техник извлек из кожаного корпуса восемнадцатидюймовый цилиндр. Цилиндр сделан из чередующихся слоев тонкого железа и человеческой кожи, взятой из гениталий убитых. В центре цилиндра – железная трубка, слегка выступающая с одного конца. Трубку поместили в нескольких дюймах от раны парня. Это уменьшает боль или способствует заживлению ран, поддающихся излечению. Болеутоляющие препараты никогда не применяются, так как эффект подавления клеток мешает душе покинуть тело. На плечи мальчику водрузили хомут, а на голову надели нечто вроде водолазного шлема. Этот покрытый кожей шлем состоит из двух частей, одна прикрывает лоб, а другая – затылок. Техник что-то отрегулировал, и вдруг заднюю секцию отстрелило назад к оконечности хомута, где ее подхватили металлические зажимы. Обе секции сделаны из намагниченного железа, и техник задает направление магнитному потоку таким образом, что, разделяясь, секции выталкивают душу через затылок. После этого поток получает обратное направление, так что обе секции сближаются, но остаются разделенными. Это позволяет душе выйти. Было видно, как из головы мальчика вытекает светящаяся дымка, схожая с маревом на жаре. Пока дымка поднималась в вечернее небо, танцующие мальчики, собравшиеся вокруг умирающего, принялись наигрывать на флейтах Пана завораживающую мелодию… свистки паровозов… запасные пути. Тело обмякло, и мальчик умер. Я видел повторение этого ритуала множество раз. После того, как посредством этих прибора и ритуала умирающих освобождали от их тел, приступали к лечению тех, чьи раны поддавались исцелению. К ране на расстояние дюйма подносили цилиндр, а после водили им вверх-вниз. Я был свидетелем чудесного, почти мгновенного исцеления. Мальчик с рваной раной на бедре уже скоро ковылял по лагерю, а сама рана выглядела так, будто была получена несколько недель назад.

Огнестрельное оружие распределили среди танцующих мальчишек и помощников. Мальчики стали сдирать кожу с гениталий убитых солдат, растягивали ее для просушки или растирали на мази для лекарств. Они потрошили солдат помоложе, извлекая сердце, печень и кости для готовки, а трупы отвозили подальше от лагеря. Закончив с рутинными делами, мальчики расстелили коврики и разожгли трубки с гашишем. Помощники раздевали бойцов, массировали и натирали мускусом их тела. Заходящее солнце обливало их жилистые тела красным заревом, когда мальчики предались похоти. По двое мальчишки занимали места в центре коврика и принимались совокупляться под бой барабанов в окружении безмолвных голых зрителей. Я насчитал пятнадцать или двадцать таких кружков, где пары совокуплялись, стоя или на коленях, или на четвереньках, с лицами отрешенными и пустыми. Запах спермы и анальной слизи наполнил воздух. Когда кончала одна пара, ее место занимала другая. Не было произнесено ни единого слова, слышались только судорожные вздохи и барабанный бой. Над содрогающимися телами нависла желтая дымка – это растворялась, превращаясь в свет, обезумевшая плоть. Я обратил внимание на большой голубой шатер, в который уходили некоторые избранные техниками мальчики, не участвуя в оргии. Когда зашло солнце, выдохшиеся мальчики заснули голыми кучами, привалившись друг к другу.

Взошла луна, и мальчики зашевелились и стали разжигать костры. Здесь и там тихонько тлели трубки с гашишем. В воздухе витал запах готовящегося мяса, пока мальчики поджаривали печень и сердца убитых солдат и готовили бульон из костей. Пустынный чертополох отливал серебром в лунном свете. Мальчики образовали круг в природном амфитеатре, спускавшемся к песчаной платформе. На этой платформе они разостлали круглый голубой ковер около восьми футов в диаметре. На ковре стрелками были обозначены четыре стороны света, и их положение выверили по компасу. Ковер всех оттенков синего – от нежно-голубого до иссиня-черного – походил на карту, исчерченную белыми линиями. Музыканты образовали внутреннее кольцо вокруг ковра и наигрывали на флейтах ту же печальную и жутковатую мелодию, что сопровождала умиравших в их последний путь. Затем на ковер ступил мальчик, не принимавший участия в недавней оргии. Он стоял обнаженный, втягивая носом воздух и вздрагивая, запрокинув голову и обратив лицо к ночному небу. Потом сделал шаг в сторону севера и призывно взмахнул руками. Тот же жест он повторил в точках юга, востока и запада. Я заметил, что на каждой ягодице у него была вытатуирована крошечная голубая копия ковра. Он опустился на колени в центре ковра, изучая линии и узоры, переводя взгляд с ковра на свои гениталии. Его фаллос начал шевелиться и твердеть. Он откинулся назад, обратив лицо к небу, потом медленно поднял ладони, и его руки извлекли из ковра голубую дымку. Он перевернул руки ладонями вниз и плавно их опустил, притягивая к земле синеву с небес. Вокруг его ляжек заклубилось цветовое пятно. Пятно приобретало смутные очертания, меняя свою окраску с синей на жемчужную и серо-розовою и, наконец, красную. Теперь можно было различить красное существо, лежащее на спине, согнув прозрачные ноги в коленях. Мальчик опустился на колени, изучая красную фигуру, его глаза вылепливали тело рыжего мальчишки. Медленно он завел руки под колени, поддавшиеся под его прикосновением, и подвел их к подрагивающим ушам из красного дыма. Красный мальчик лежал с раздвинутыми ягодицами, анус – словно трепещущая роза, казалось, она дышит, тело ясно очерченное, но все еще прозрачное. Мальчик медленно вошел в призрачное тело, я видел его пенис внутри другого тела, и пока он двигался взад и вперед, мягкая красная студенистая масса обволакивала его член, ляжки и ягодицы, юная кожа обретала форму, ноги судорожно дергались в воздухе, красное лицо на ковре, губы раздвинуты, тело становилось все тверже. Мальчик наклонился вперед и прижался губами к его рту, изверг струю спермы, внезапно красный мальчик обрел форму, его ягодицы трепетали, прижатые к чреслам партнера, пока легкие обоих дышали одним воздухом, тела слились, и красный мальчик стал материальным и зримым от ягодиц и пениса до дергающихся ног. Так они подрагивали в унисон с полминуты. Красная дымка поднималась от тела красного мальчика. Мне были видны веснушки и волоски на ногах. Первый мальчик медленно оторвался от него. Рыжий лежал, глубоко дыша, с закрытыми глазами. Первый извлек пенис, распрямил натертые колени и уложил новорожденного зимбу на спину. Тут же появились двое помощников с носилками из мягкой кожи. Они бережно подняли зимбу на носилки и понесли к голубому шатру.