Дикие карты - [10]

Фред рассмеялся.

— Доллар двадцать пять, говоришь? Даю десятку.

— Я могу получить миллион!

Он взвел курок.

— Пятьдесят, — сказал старик.

— Двадцать.

— Это нечестно. Но… согласен.

— Что ты собираешься делать с этой штуковиной? — спросил Эд.

— Отвезем ее к доктору Тоду, — пожал плечами Фред. — Он разберется. У него башка варит что надо.

— А вдруг это и вправду атомная бомба?

— Вряд ли на атомных бомбах делают распылительные насадки. Да и старикан дело говорил. Если бы вояки потеряли атомную бомбу, здесь их уже было бы полным-полно. Черт побери, да их вообще взрывали всего пять раз. Значит, бомб не может быть больше дюжины, и я предпочитаю верить, что этим ребятам известно, где они хранятся.

— Ну, это точно не мина, — сказал Эд. — Тогда что же это?

— Не все ли равно. Если за нее можно получить денег, доктор Тод с нами поделится. Он честный мужик.

— Для жулика, — заметил Эд.

Они хохотали и хохотали, да так, что не могли остановиться, а странная штука гремела в кузове самосвала.

Полицейские привели рыжеволосого человека в его кабинет и представили их друг другу.

— Прошу вас, присаживайтесь, доктор, — сказал А. Э., раскуривая трубку.

Рыжеволосый, казалось, чувствовал себя немного не в своей тарелке — впрочем, могло ли быть иначе после двухдневного допроса в армейской разведке?

— Мне рассказали о том, что произошло в Уайт-Сэндзе. Вы не пожелали разговаривать ни с кем, кроме меня, — сказал А. Э. — Насколько я понял, вам ввели пентотал натрия, но препарат не оказал на вас никакого действия?

— Я опьянел, — сказал человек, чьи волосы при таком освещении казались желто-оранжевыми.

— Но не заговорили?

— Я говорил, но не то, что они хотели услышать.

— Весьма необычно.

— Химия крови.

А. Э. вздохнул и посмотрел в окно своего кабинета в Принстоне.

— Что ж, хорошо. Я выслушаю вашу историю. Поверить не обещаю, но выслушать — выслушаю.

— Ладно, — сказал человек и набрал полную грудь воздуха. — Тогда начнем.

Он заговорил, сначала медленно, тщательно подбирая слова, потом все более и более уверенно. Чем быстрее звучала его речь, тем явственней проступал в ней акцент, происхождение которого А. Э. никак не мог определить. Так, наверное, мог изъясняться обитатель острова Фиджи, учившийся английскому у шведа. А. Э. еще дважды набивал свою трубку, потом набил в третий да так и оставил ее незажженной. Он сидел, чуть подавшись вперед, и время от времени кивал, а его седые волосы в послеполуденном свете окружали голову сияющим нимбом.

Наконец посетитель закончил.

А. Э. вспомнил о своей трубке, нашел спичку, зажег ее. Когда он закинул руки за голову, то обнаружилось, что на левом рукаве свитера — как раз на локте — имеется небольшая дырочка.

— Этому никто никогда не поверит, — сказал он.

— И пусть не верят, лишь бы только что-нибудь делали! — сказал человек. — Лишь бы ее вернули мне.

А. Э. взглянул на него.

— Если бы вам поверили, последствия этой истории затмили бы причину, по которой вы прилетели сюда. Если вы понимаете, что я имею в виду.

— Так что мы можем сделать? Если бы мой корабль был исправен, я сам начал бы поиски. Но корабль не может летать, поэтому я сделал то, что показалось мне наиболее разумным в такой ситуации. Приземлился там, где меня точно должны были заметить, и попросил о встрече с вами. Возможно, другие ученые, исследовательские институты…

А. Э. рассмеялся.

— Простите меня. Вы не отдаете себе отчета в том, как здесь делаются подобные дела. Нам понадобится армия. Собственно, армия и правительство и так будут участвовать в этом деле, поэтому нам необходимо сделать так, чтобы они с самого начала участвовали в нем на наших условиях. Проблема в том, что нам придется придумать какую-то историю, которая показалась бы им правдоподобной, но в то же время заставила бы их действовать. Я поговорю о вас с военными, потом позвоню кое-каким моим друзьям. Мы только что закончили тяжелейшую мировую войну, так что многое могло ускользнуть от внимания или просто потеряться в суматохе. Возможно, нам удастся организовать кое-что прямо отсюда. Вот только лучше делать все это из телефонной будки. Военные будут рядом с нами, поэтому мне придется говорить очень тихо. Скажите-ка. — Он потянулся за лежавшей на верху захламленного книжного шкафа шляпой. — Вы любите мороженое?

— Это лактоза и сахар, которые смешали в определенной пропорции и дали застыть при температуре чуть ниже точки замерзания воды?

— Уверяю вас, — усмехнулся А. Э., — это куда вкуснее, чем может показаться из вашего определения, и притом отлично освежает.

Они вышли из кабинета рука об руку.

Джетбой похлопал свой самолет по исцарапанному боку. Он стоял в ангаре № 23. Из своего закутка, на ходу вытирая руки о промасленную ветошь, вышел Линк.

— Эй, как все прошло? — поинтересовался он.

— Прекрасно. Они хотят издать мои мемуары. Сказали, что они будут бестселлером весеннего сезона, если я успею вовремя их закончить.

— Ты по-прежнему твердо намерен продать самолет? — спросил механик. — Мне ужасно жаль будет с ним расстаться.

— Ну, с этим этапом моей жизни покончено. Мне кажется, я налетался на всю жизнь. Даже пассажиром не хочется.