Дикие гуси - [120]

— А как же! — осклабился Жан, — У некоторых моих бэби папашки так круто забрались…

— Ну вот и договорились! — подытожил разговор Гарик, — Веселой вам ночи! — и повернулся уходить.

— Эй! — окликнул его Жан, — А с бабцом что делать?

— А что пожелаешь! Можешь даже на круг пустить! Но лучше бы она совсем исчезла!

— Ого, круто! — присвистнул Жан, задумавшись, — Ладно, это я возьму на себя лично. Но — придется доплатить!

— О чем разговор! После выполнения — сразу ко мне! В любое время суток.

Вскоре по городу и пригородам вовсю раскатывали обкуренные мальчики на своих двухколесных «телегах». У некоторых за спинами примостились такие же «обдолбленные» девочки. Так рьяно рыскали они не даром: группе, которая первой обнаружит песочного цвета «семерку» с женщиной за рулем и четырьмя парнями в салоне, была обещана великолепная премия — спичечный коробок «дури». Подфартило группе Чалого: в полночь они засекли такую тачку у ночного бара «Русалочка», принадлежавшего, естественно, Гарику. Жан тотчас же направил туда подкрепление.

Едва парни вышли из салона и направились к бару, из-за угла ближайшей многоэтажки на полной скорости вывернулись четыре мотоцикла и понеслись к ним. Реакция у бойцов мадам Нинель, что и говорить, была отличная: мгновенно обернувшись на звук ревущих двигателей, они отпрыгнули в сторону и рванули на тротуар, на ходу расстегивая замки курток. Жан это предвидел — следом за первой волной шла еще четверка гремящих моторами чудовищ, а за ней — третья, для подстраховки. Но она уже не понадобилась — мотоциклы влетели вслед за парнями на тротуар, с маху врезались в живую плоть и завалились вбок вместе с седоками. А те, привычные уже и готовые к таким падениям, ловко соскочили с них. Зато боевикам Нинель не повезло: их тела, словно тряпичные куклы, подбросило вверх и со всего маха ударило о каменную стену бара.

Все произошло в секунды — и вот уже одни рокеры оттаскивают безжизненные тела за заднюю стену бара, а другие подбирают выпавшее из их рук оружие. Через несколько минут у бара не было ни рокеров, ни желтого «жигуленка»: женщина за рулем, увидев столь быстрый исход нападения мотоциклистов, включила зажигание и на полной скорости рванула с места происшествия. Наивная, она хотела удрать от рокеров! Да для них было развлечением догнать машину, зажать ее между двух шеренг мотоциклов и вывести на один из пустынных ночных пляжей.

Жан на своей «Ямахе» появился здесь же через несколько минут. Окинув взглядом доставшиеся «трофеи» и, по-видимому, оставшись весьма ими довольным, с ходу отдал распоряжение:

— Тачку отогнать к кинотеатру «Россия» и бросить, стволы — оставить в салоне, — затем, внимательно оглядев красивую молодую женщину, которую выволокли из машины и держали за руки двое рокеров, добавил: — Эту оставьте здесь!

И, щедрой горстью сыпанув из пакета, презентованного Гариком, в подставленный целлофановый кулек, скомандовал:

— А теперь гуляйте отсюда!

Моторизованная орда, завидя полкулька «дури», радостно взвыла на все голоса, и через несколько минут разномастный треск моторов затих вдали.

Жан подошел к молодой женщине и в свете фары мотоцикла принялся вглядываться в ее лицо.

— Как твое имя?

— Вас Гарик подослал? — вопросом на вопрос ответила она.

— Гарик! — согласился с ней Жан, — Но как тебя зовут?

— Подонки! — она с ненавистью плюнула ему в лицо. Жан вытер лицо ее «газовым» шарфом и подтолкнул к мотоциклу.

— Садись сзади!

Она молча взобралась в выгнутое сиденье, и он, врубив газ, вырулил с пляжа на трассу. Проехав по ней немного, свернул на тропу, узкой змеей уходящую вверх. Фара мотоцикла освещала лишь каменистую тропку да кусты по бокам, ветки которых цеплялись за одежду, будто не пуская их туда, вверх, но, по-видимому, Жану хорошо было известно, куда рулить, мотоцикл вскоре вырвался из цепких колючих лап на небольшую поляну, в конце которой высилось вертикальное сооружение.

— Это маяк! — объяснил Жан, хотя его никто не спрашивал. — Пока неработающий. Слазь!

Женщина слезла с сиденья, не проронив ни слова.

— Раздевайся!

Тут она повернулась и бросилась к ближайшим кустам. Жан в два прыжка догнал ее, подставил ногу, а когда она упала, помог подняться и влепил ей оглушительную пощечину.

— Я сказал — раздевайся!

— Выключи свет! — попросила она, всхлипывая, и указала на фару.

— Обойдешься! Я хочу видеть товар лицом! — сам он был уже в одних плавках. Последние детали нижней одежды Жан срывал с нее сам, возбуждаясь все больше и больше. После этого повалил на кучу смешанной одежды — своей и ее. Женщина закричала от боли, когда он грубо, без подготовки, с маху вошел в нее. Она продолжала кричать, царапаться и биться под ним еще долго, пока он насиловал ее — зверски, во все, что хотел. Затем только хрипло стонала, безвольно дергаясь в его ритме, а потом и вовсе затихла, только глаз не закрывала ни на долю секунды, словно хотела навсегда запомнить своего насильника, и ее расширенные то ли от боли, то ли от ненависти зрачки в упор расстреливали его глаза. Наконец он зарычал, завыл, задергался… потом отвалился от нее и некоторое время лежал молча. Затем встал и начал натягивать штаны.