Дикая война - [4]

Проснувшись, парень быстро привёл себя в порядок и, моментально проглотив уже ставшие ритуальными кружку молока с куском хлеба, отправился в сарай. Разбор добычи занял около двух часов. Личные вещи и одежду Мишка отложил в сторону сразу. Носить что-то после этих убийц ему претило. Даже пояс, снятый с главаря банды хунхузов, не вызывал у него такого отторжения. Так что пусть с этими тряпками тётка разбирается.

А вот всё, что касалось оружия, боеприпасов и амуниции, парень аккуратно прибрал себе. Таким скарбом не разбрасываются. Тем более что теперь у него на заимке стоял ещё один оружейный сундук. В ту же кучу отправились фляги, ремни и какое-то подобие разгрузок. Осмотрев это убожество, Мишка задумчиво хмыкнул и, ехидно усмехнувшись, проворчал:

– Вот и ещё один повод новшество придумать.

Он нёс в избу последнюю партию отобранных вещей, когда у ворот остановилась знакомая пролётка, и выскочивший из неё полицейский прямо через калитку крикнул, не обращая внимания на снующих вокруг кумушек:

– Миша, поехали, тебя полковник к себе требуют.

Спрашивать, какой именно полковник, Миша даже не стал. Командир гарнизона имел тесные связи с местной полицией и теперь, получив в руки такой подарочек, жаждал услышать историю его обретения. Кивнув, парень занёс вещи в дом и, быстро сменив рубаху, сказал встрепенувшейся тётке:

– Мама Глаша, я там в сарае кое-какие вещи бросил. Посмотри, что на тряпки, а что продать можно. Нам ничего не оставляй. Я это носить не стану. Я к полковнику. Пролётку прислал. Когда обратно буду, не знаю.

– Как скажешь, Мишенька, – кивнула Глафира и, подхватившись, унеслась в сарай.

– Блин, не баба, а электровеник какой-то, – проворчал Мишка, глядя ей вслед.

Выйдя со двора, он поздоровался с кучером и полицейским и, усевшись в пролётку, спросил:

– Что там за пожар опять?

– Так ты ж убивца того пораненного притащил, а он полковнику сказал, что офицер, и требует сообразного к себе отношения. А тебя наказать требует.

– Требует, значит, – прошипел Мишка так, что даже кучер на козлах вздрогнул. – Ну-ну. Сейчас посмотрим, что он там требует.

Он молчал до самого штаба гарнизона. Войдя в знакомое здание, парень кивнул стоящему у входа караульному и не спеша последовал за проводником в виде полицейского. Войдя в кабинет, он окинул собравшихся долгим, мрачным взглядом и, заметив уже отмытого и перевязанного убийцу, прошипел:

– Эта мразь ещё не в петле?

– Гм, вы, Михаил, слишком торопитесь, – проворчал полковник, заметно смутившись от такого захода.

– Кто тебе вообще дал право здесь вопросы задавать? – поднявшись, с угрозой спросил какой-то майор.

Этого офицера Миша ещё не встречал. Впрочем, он и половины местных служак в глаза не видел. Своих дел хватало.

– Ты кем себя возомнил, щенок?! – повысил майор голос, явно накручивая себя.

– Пасть захлопни, – рыкнул Мишка, одним движением выхватывая револьвер и наводя его в лоб майору. – Я сейчас клич по деревням пошлю, что вы тут убийцу прячете и отпустить его собираетесь, будешь перед народом объясняться. А стрелять тут каждый второй умеет.

Икнув от неожиданности, майор растерянно оглянулся на вскочившего полковника и, откашлявшись, спросил заметно дрогнувшим голосом:

– Ваше высокоблагородие, это как прикажете понимать?

– Прямо, господин майор, – ответил вместо полковника парень.

– И правда, господин майор, вы бы присели и послушали. Тут не так всё просто, как вам кажется. Михаил – это не просто охотник, а один из наших лучших разведчиков. Так что некоторая вольность в общении ему простительна. Тем более что дело тут не самое простое, – ответил полковник, одёргивая френч.

– Но он же на меня с оружием… – начал было майор, но полковник, не сдержавшись, слегка нажал голосом:

– Сядьте, господин майор. Михаил не на службе, а вот вам о субординации забывать не след.

Не ожидавший такой отповеди майор недоумённо хмыкнул и, посуровев лицом, сел на место. Мишка одним движением убрал оружие и, подойдя к бандиту, спросил:

– Ты, говорят, смеешь тут чего-то требовать, тварь?

– Михаил, данный господин является арестованным и имеет полное право на законное к себе отношение.

– По закону он висеть должен, а не требовать.

– Он заявил, что является офицером, суть дворянином, – влез майор.

– Он и документы свои вам показал? – повернулся к нему Мишка. – Что, нет? Так с чего вы взяли, что это правда? Я при нём тоже никаких бумаг не нашёл. А значит, это убийца и мошенник. И место ему в петле.

– Он сказал, что назвал тебе место, где они устроили лагерь. Там и его бумаги должны быть, – вздохнул полковник.

– Логово нашёл. А бумаг там всего две тетрадки было, – фыркнул Мишка, наблюдая, как лицо убийцы начинает бледнеть.

* * *

В кабинете повисла мёртвая тишина. Майор, придя в себя после такого заявления, откашлялся и, снова поднявшись, обошёл стол. Встав между пленным и Мишкой, он пару раз качнулся с носка на пятку и, покрутив головой, негромко спросил:

– Ты уверен, что других бумаг там не было?

– Мне господин урядник много раз повторял – в любой бумажке, найденной у преступника или на месте преступления, может быть что-то, что указывает на виновного. Так что собирал всё. Без остатка.