Дикая собака - [92]
Через пару километров мы догнали транспортёр, стоящий, как мы и договаривались, возле караван-сарая. Зрелище то ещё. Колёса по оси в кровище, на корпусе — ошмётки окровавлённой органики с непереносимым запахом. Б-р-р-р-р. Из машины никто не выходил — да это и понятно. Талгат распорядился, обращаясь к своим десятникам:
— Разберитесь, что там внутри этого караван-сарая!
Я подошёл к машине и постучал по железу. Лязгнули запоры, и из бокового люка начали вылезать ребята. Через верхний люк выбрался Гриша.
— Ну и пипец! — объявил он и длинно выматерился, — это что ж здесь было? А эти придурки куда полезли? Мы же расчёты не додавили!
— Вылазь, — сказал я ему, — двери запирайте, сейчас пленных заставим мыть машину. А вам срочно — антистресс.
Я отвёл их в сторону и выдал по полстакана водки. И сам причастился. После таких зрелищ самое то. Занюхали рукавами, закурили.
— Такая вот здесь война, Гриша, — добавил я, — наши джигиты не головой думают, а особым местом. Ладно, оккупируем сейчас караван-сарай, дождёмся Улахан Тойона Старшего Рода Белого Коня, перекусим и двинем дальше. Есть у меня план, и я его курю.
Через час нарисовалось его степное величество. Злой, как чёрт. Первым делом, вместо того, чтобы похвалить меня, начал с наездов. Не иначе, как его ближайшие сподвижники напели, чувствуется влияние Кривого Бэргэна. Начал с того, что я не дождался его, всеми любимого. Надо было, оказывается, собраться, посидеть, подумать, разработать Диспозицию и Генеральный План, а уж потом ломиться поперёд батьки в пекло. И что мы теперь имеем? Вместо упоительной, эпической битвы, слава о которой разнеслась бы по всему Харкадару и не завяла бы в веках, получилось кровавое месиво и банальное избиение младенцев. Обозы отстают, управление войсками потеряно — и всё из-за меня. Чтобы не выслушивать всякий бред о чести воина, его доблести и силе, а также о том, чего я лишил мудозвонов из ближнего окружения Тыгына, я спросил:
— Тебе что, Гюльнара до сих пор не дала? — и оставил его самого разбираться с ревнителями воинских традиций.
У меня есть подозрение, что результат им всем не важен — их вполне устраивает процесс. То есть эта война может продолжаться до бесконечности, главное — что всем удаётся показать свою удаль, ловкость и смелость, снискать восхищенные взгляды соотечественников, а остальное — это так. Приложение к славе. Мне, в общем, местная Паллада не возложит лавровый венок на голову. Ибо всё опошлил.
У меня уже созрело чувство, что с Тыгыном нам не по пути. У меня есть дело и его надо довести до конца. Я уединился с Григорием и парнями и обрисовал диспозицию.
— В общем так. Вы денег хотите?
— А кто ж их не хочет? В смысле, каких денег?
Вопрос про каких денег я проигнорировал. Не дети, сами разберутся.
— Ну тогда вот что. Пока весть о разгроме заслона не распространилась слишком далеко, то можно пощипать главарей восстания. Пока они не забились по щелям вместе с награбленными богатствами. Так что я рекомендую вам сейчас, не откладывая в долгий ящик, собираться и рвать по трассе на всех газах. До города Харынсыта около шестисот километров, так что можете быстренько доехать. Туда же подвалят мои хлопцы, и вы спокойно снимите сливки. Парни проинструктированы, так что не убьёте друг друга. Они будут в камуфле, их узнаете. Другие здесь так не ходят. Как закончите — езжайте обратно, там и встретимся.
На том и порешили. Сам факт ограбления мирно спящего города ребят как-то не сильно взволновал. Им я выдал брелок для вызова танкера и они покатили. Теперь слава моя, как удачливого полководца только возрастёт, а то, что остальные шипеть будут по углам — меня не интересует. Делить после победы по справедливости требуют обычно неудачники, которые опоздали к грабежу.
Я вернулся в караван-сарай. Дебаты военачальников, о том, какой плохой я, стихли, народ решил воспользоваться плодами победы, то бишь, побухать. На перекладине висит свежеприготовленный покойник, то есть, формальные атрибуты победы Сил Добра налицо. Но не это мне нужно, а нужен мне Талгат. Но увы. Мои увещевания о том, что где-то там есть много всякого, его не впечатлили. Его чёрствая солдафонская душа жаждала пира, который намечался среди военачальников Тыгына, по случаю победоносного блицкрига. Там же, похоже, будет озвучена трактовка сегодняшних событий для увековечивания и дальнейшего распространения среди электората. Такое пропустить, с точки зрения Талгата, никак не возможно, не приведи Тэнгри, его обойдут на повороте. Ну я тоже пошёл, послушал.
Несмотря на то, что единственный выживший чудак из первой волны, таки сошел с ума, слава первым взявшим редуты супостата, принадлежала полусотне Ургела. Самого Ургела, естественно, опознали только по сапогам. А Талгату не засчитали победу только, по моему мнению, исключительно из-за всеобщей лютой зависти к его кафтану с золотыми позументами и штанам с красными лампасами. Железный огнедышащий дракон незаметно превратился в строптивого упрямца, которого лично Тыгын стальной камчой о семи хвостах гнал в бой. А о каком-то занюханном провинциальном тойончике, как его там, Магеллааны, что ли, который путался у всех под ногами, и вовсе не вспомнили. Ничего, я это переживу. Но они переживут ли ограбленный Харынсыт, не знаю, хе-хе. А Боокко про меня споёт то, что я ему скажу.
