Дикая магия - [11]

— Ахрд! Нас взяли. Ты вроде кричал…

Предводитель джессеритов опять что-то сказал, явно побуждая кернийца замолчать. Брахт сплюнул прямо к ногам предводителя. Тот рассмеялся, словно довольный брошенным ему вызовом, и прокричал еще несколько фраз, затем махнул рукой в сторону скалы, прикоснулся пальцем к губам Брахта и провел ладонью по его горлу, не оставляя сомнений в том, что они сделают, если тот произнесет еще хоть одно слово. По следующему короткому приказанию узникам быстро вставили в рот кожаный кляп. Предводитель вновь указал рукой на скалу, поманил их за собой и пошел вперед.

Пять воинов встали вокруг узников и, грубо подталкивая, заставили их идти следом; оставшиеся трое расстреножили лошадей и повели их в поводу.

Молчание было угрожающим. Тишину нарушало лишь похрустывание кожи и глухое постукивание копыт. Джессериты вели их на скалу. К северному подножию Дагган-Вхе, решил Каландрилл. Когда он успокаивал Ценнайру, то сказал первое, что пришло в голову, но сейчас понял, что оказался прав: если бы джессериты на самом деле намеревались убить тех, кто посягнул на их земли, они бы наверняка сделали это еще подле костра. С другой стороны, если бы среди безликих воинов был сам Рхыфамун, он бы уничтожил их на месте. По причинам, которые Каландрилл не понимал, им сохранили жизнь. Чтобы потом казнить? А может, джессериты задумали что-то другое? Он не знал, но то, что они еще живы, вселяло надежду.

Неловко передвигаясь со связанными руками, он размышлял только об этом.

Скоро они вышли на площадку, где их ждали спутанные снаряженные лошади. Воин, стороживший животных, приветствовал предводителя. Вождь крикнул что-то на незнакомом языке, воин подвел к нему коня и упал на колени, позволяя предводителю встать ему на спину, как на ступеньку. Еще один гортанный приказ, и узников разоружили, грубо посадили на коней, руки привязали к лукам седла, а ноги — к стременам. Ценнайру водрузили на сивого мерина за спиной у Кати и связали женщин за пояса. Джессериты тоже вскочили на лошадей, подхватили под уздцы животных, на которых сидели узники, и тронулись вперед.

Они явно знали дорогу или обладали сверхчеловеческой способностью видеть в темноте. Как бы то ни было, процессия быстро двигалась вперед по каменным лабиринтам и каньонам у подножия северного склона Кесс-Имбруна. Там, где тропинка позволяла, джессериты пускали лошадей рысью, там, где она поднималась вверх, переходили на быстрый шаг.

Когда они поднялись чуть повыше, дорогу им осветила луна. Ночь стояла ясная и безоблачная: лента Кровавого пути резко поднималась вверх. По такой тропинке человеку со связанными руками подняться нелегко. Каландрилл сжал зубы, пытаясь побороть приступ страха и убеждая себя в том, что странные молчаливые люди не желали — по крайней мере пока — его смерти. Но от этого ему не стало легче, и он попытался забыть о мрачных мыслях, внимательно изучая незнакомцев.

На черном отполированном металле доспехов на груди и спине выделялись желтые символы. На доспехах лошадей Каландрилл заметил такие же рисунки. Скорее всего, эмблема клана. Но у предводителя, помимо этого, был еще один рисунок, видимо соответствующий его положению.

Каландрилл попробовал расслабиться, крепко обхватывая спину гнедого коленями. Конь его покорно шел за маленькой лошадкой джессерита. Их животные были чуть выше пони, но они уверенно шли вперед, несмотря на головокружительный подъем, словно по пологому холму, не обращая внимания на бездонные пропасти, которые лунный свет то и дело выхватывал то с одной, то с другой стороны тропинки. Мерный перестук копыт служил аккомпанементом для вздохов ветра. Других звуков Каландрилл не слышал. Стражи их не произнесли ни слова. Да и пленники под угрозой физической расправы молчали.

Сидя за Катей, Ценнайра все еще думала о том, чтобы разорвать путы и соскочить с сивого мерина. Но все же отказалась от этой мысли, отчасти из опасения, что лошадь тоже упадет и тогда они все полетят в пропасть, зияющую в нескольких шагах от нее. И хотя она не погибнет, но может сильно покалечиться. Ценнайра понимала, что смерть не возьмет того, у кого нет сердца в груди. Но при падении она может переломать себе кости и тогда будет беспомощно валяться на дне Кесс-Имбруна. А уж что станет с ее красотой — и подумать страшно. Более того, ни о каком союзе с Каландриллом нельзя будет и мечтать. Приняв все это во внимание, она решила остаться в роли смертной женщины, разыгрывая из себя беспомощную узницу. Там видно будет.

При необходимости она бежит и позже, а пока подождет.

Брахт, у которого от удара, свалившего его на землю, все еще кружилась голова, думал только о том, как бы удержаться в седле: спина вороного так ходила под ним, что ни о чем другом он не мог размышлять. Конь, возмущенный тем, что его ведут в поводу, грыз удила и раздраженно храпел, прижимая уши и дергая головой. Керниец всячески успокаивал животное, обхватывая его коленями и мыча ему в ухо невнятные слова. Он прекрасно понимал, что, если коню удастся освободиться, он неминуемо набросится на более мелких лошадей, шедших впереди и сзади, и в этой неразберихе свалит его в пропасть.