Дикари, их быт и нравы - [66]

Белые в странах дикарей массами истребляли зверей, которыми те кормились, и тем обрекали диких охотников, неспособных к другому хозяйственному труду, кроме охоты, на голодную нужду и вымирание. В короткое время алчные белые перебили так в Северной Америке громадные стада бизонов, а в Австралии— кенгуру. А среди прибрежных чукчей, у мыса Восточного, стали свирепствовать постоянные голодовки с тех пор, как туда проникли американские промышленники, преследовавшие китов и моржей. Так были разорены в Сибири и остяки: нагрянувшие к ним русские рыбопромышленники хитростью и обманом захватили в их краях все лучшие «пески» (т. е. рыболовные угодья) и стали вылавливать в них всю рыбу.

И когда приходил к дикарям тароватый белый торговец со своими товарищами, — он нес им новую гибель. Торговец путешествовал так далеко не зря; он знал, что доверчивого и простодушного дикаря легко провести, и что беззастенчивому человеку тут раздолье: он разбогатеет среди нищих дикарей скорее, чем среди своих более достаточных соплеменников. Везет такой торговец в дикие страны разный европейский товар, выбирая качеством похуже — везет он хлеб, муку, пестрый ситец, бусы и разные побрякушки, сахар и крепкие напитки. С тех пор, как у дикарей завелись сношения с белыми, они пристрастились к подобному товару и испытывают в нем настоящую потребность.

Про сибирских чукчей рассказывают: «Водку они так любят, что если случится пролить ее на пол, то они бросаются и вылизывают ее. Они и целуются друг с другом в том лишь случае, если один пил водку, а другим это не удалось: таким образом не пившие удостаиваются благодати. А у остяка русские торговцы развили такой вкус к хлебу, что без него он никак уже не может обойтись».

Знает торговец, как нужен дикарю его товар, и ломит с этого нищего человека неслыханные цены. За пуд хлеба русские торговцы брали с остяка в четыре раза дороже против действительной стоимости. И простодушный дикарь, не знавший еще ничему настоящей цены, входил с хитрым и беззастенчивым торговцем во всякую невыгодную сделку и отдавал драгоценную пушнину за какой-нибудь низкопробный товар. Умел торговец, когда нужно, и опоить дикарей крепкой водкой, чтобы затем без всякого труда обирать их в таком одурманенном состоянии. Понемногу дикарь становится неоплатным должником белого торговца и попадает к нему в вечную кабалу. Сколько бы дикарь ни выплачивал долга беззастенчивому торговцу, — тот всегда будет насчитывать еще за ним остаток.

Случилось, например, что во время перехода чукча раздавил сумку с «круглой русской едой», то есть, с сушками, которые доверил ему для продажи русский купец. Несчастный инородец отдал все, что имел, чтобы возместить причиненные убытки. Но этого оказалось недостаточно, и русский купец записал за дикарем долг. Каждый год затем инородец выплачивал долг лисицами, и, когда прошло восемь лет, за ним все еще числилось 150 рублей долгу.

Так губит, без оружия и яда, белый человек простодушного дикаря. Все, что было у этого бедного человека ценного, он забирает себе, а взамен наделяет его еще новыми потребностями, которых дикарь до его знакомства с европейцем совсем не ведал. И дикарь впервые тогда узнает, что такое недостаток и бедность, и начинает тяготиться своим существованием.

«Теперь на всем Енисее, — рассказывает один писатель, — у остяков уже нет оленей, — их былой жизненной опоры. Русский торговец увел их всех. Нет оленей, — нет и прежнего довольного своей жизнью остяка: остался один жалкий нищий, с ненавистью влачащий свое тягостное подневольное существование… Нет у остяка оленей, — нет у него, значит, и оленьих кож, чтобы сшить себе из них одежду и прикрыть ими свой чум. Остяк теперь одет уже не в национальный свой меховой костюм, а в рубище, полученное от закабалившего его русского торговца. Зимой и летом он ютится в ветхом берестяном чуме; прежняя теплая меховая юрта давно перешла в руки русского».

Белый торговец не только обирает и разоряет дикаря: привозя в его страну всякие товары, сработанные на европейских фабриках и заводах, он убивает местную промышленность. Дикарь забрасывает свои каменные орудия и пользуется готовыми железными, завезенными в его страны европейцем. Он выменивает за высокую цену дрянные европейские ткани, переставая заниматься выделкой своих, подчас прекрасных, материй.

Итак, дикарь все больше привыкает пользоваться товарами белого и забывает свои прежние искусства. Как святыню, бережет он художественные произведения своих предков и приписывает им божественное происхождение; ибо сам он уже не в состоянии сработать нечто подобное. Белый, с его бесконечным запасом разнообразных товаров, изготовляемых так быстро при помощи машин, задавил ручную мешкотную работу дикаря и лишил его прежней самодеятельности.

Все взял белый у дикаря: взял землю, взял всякое богатство, взял свободу, взял независимость, взял довольство своей судьбой. И древнюю веру предков, которая существовала среди дикарей, белый тоже не оставил. Он смеялся над их детскими представлениями, над их святынями, над их божками. Он говорил им о своей «вере» и о своем «боге». Дикари качали головами и говорили: «Братья, вы захватили всю нашу страну. Но этого вам еще мало: вы хотите отнять у нас нашу веру и навязать нам свою. Иначе вы называете нас погибшими. Но как же нам узнать, что вы говорите правду? Ведь белые столько раз нас обманывали!».