Дикарь - [36]

— Вот, — сегодня не было настроения играть в слова, а потому Ульграх просто положил на стол мешок.

Отец подвинул его к себе, развязал и высыпал камни на полированную столешницу. В полутьме они слабо мерцали, показывая, что Ульграх не ошибся.

— Это все?

— Да, — Ульграх склонил голову.

Все, что удалось найти.

— Сын? — щелкнули пальцы и виски сдавило. Вновь проснулись барабаны, застучали, запели, но, как ни странно, их голоса принесли облегчение. И Ульграх сумел выдавить:

— Все. Клянусь.

Барабаны смеялись.

Отец же поверил.

И давление отступило.

— Что ж, — он опустился в кресло и, протянув руку к камням, закрыл глаза. — Неплохо. Определенно, неплохо. Три дюжины среднего размера, пара крупных. Ты выяснил, кто был заказчиком?

— Боюсь, что нет. Времени не хватило.

Сердце сжалось. Отец никогда не принимал оправданий. Таких оправданий. Но повезло. Сейчас он был занят камнями.

Только не стоило обманываться. К этому разговору он вернется.

— Плохо, — это было сказано в сторону.

— Я старался. Но он не вел записей! Он почти все держал в голове. Но мне удалось восстановить процесс. И если позволишь, я продолжу работу.

— Нет.

— Но почему?! — из-за усталости и барабанов Ульграх позволил повысить голос, за что и был наказан. Боль вспыхнула в груди. И сердце остановилось, следом перехватило дыхание, а собственное тело стало чужим.

— Забываешься, — сказал отец, удостоив взгляда.

— П-прости.

Пытка длилась вечность, но потом ему позволили дышать.

— Порой мне кажется, что ты неисправим, — отец сгреб камни в кошель. — Для тебя есть куда более серьезное дело, чем возня с големами.

— Это не совсем големы.

Ульграх вовремя прикусил язык.

— Не важно. Найдется кому разобраться. Сегодня отдыхай. Завтра изложишь все, что узнал. И мысли. Если они у тебя есть.

Отец взвесил кошель на ладони.

— Так говоришь, он даже не понял?

— Нет. Возможно, — Ульграх облизал потрескавшиеся губы. — Возможно, мы слишком рано избавились от него?

Он запнулся.

— Стоило подождать. Наблюдать. Он бы вывел на заказчика. А теперь… как мы поймем, откуда взялись камни?

— Из Империи мешеков, — отец погладил нежный бархат. — И насколько понимаю, там тоже не знают, что такое истинные Слезы звезд. К счастью.

Ульграх сглотнул.

— В целом я тобой доволен. Но вот образец следовало бы ликвидировать.

— Он все равно не протянет долго, — Ульграх шкурой почувствовал, что отец готов был выслушать. — Во-первых, он все-таки привязан к своему создателю, а временное ослабление этой привязки не означало её полного исчезновения. Так что уже к полуночи его накроет откатом.

— А во-вторых?

Появилось поганое чувство, что его вновь проверяют. И решают, годен ли он, сын рабыни, носить гордое имя Ульграх.

— Во-вторых, он проглотил камень.

— Ты отдал ему Слезу?

— Одну. Совсем крохотную, — Ульграх вцепился в подлокотники, готовый принять гнев отца, но боли не последовало. — Это был самый простой способ избавить его от привязки так, чтобы наставник не заметил. И он сработал! Но Слеза, разрушив узы, дестабилизирует и энергетические потоки. Все-таки это создание, пусть и способно существовать в некотором роде самостоятельно, но оно зависит от силы.

— То есть, либо откат, либо Слеза?

— Именно, отец, — Ульграх склонил голову.

— Что ж… будем надеяться. В конце концов, это просто сбежавший образец.

Отец не спешил уходить.

Он устроился в кресле, сложил руки на груди и теперь просто смотрел. Рассматривал. И от внимательного взгляда его не укрылись ни усталость, ни сомнения.

— Спрашивай, — было дозволено Ульграху.

— Неужели оно того и вправду стоило? — дело не в разрешении, но если отец решит, что Ульграх что-то скрывает, то разговором здесь дело не закончится. — Я видел. Это безумие. Люди… столько людей погибло!

— Рабов.

— Но они все равно люди.

— Ты неисправим, — отец слегка поморщился и на лице появилось хорошо знакомое выражение легкой брезгливости. — Когда ты начнешь думать о действительно важных вещах?

— Простите, — Ульграх надеялся, что его раскаяние выглядит в достаточной мере искренним. — Но такие разрушения… не проще было бы действовать иначе? Утроить несчастный случай. Даже в башне!

Отец покачал головой.

— Тебе ли не знать, что согласно кодексу любые происшествия, связанные с силой, расследуются?

— Но ведь и сейчас расследование состоится!

— Несомненно.

— Я не понимаю.

— Все-таки не стоит смешивать кровь с недостойными, — отец откинулся на спинку кресла. — Это сказывается на потомстве. Расследование состоится. И установит, что некий берберийский купец наглым образом пренебрег правилами и обратил в рабство женщину сакхемской крови. А уж что получилось дальше — лишь его вина. И смерть магистра, одна из многих, вряд ли привлечет внимание. Сакхемцы почти прорвались в город, и уничтожили пять караванов.

Пять.

Ульграх заставил себя держать лицо. Пять караванов, не считая рабов. Кто будет считать рабов? Или все-таки… убытки ведь.

Убытки всегда считают. Чтобы можно было заявить претензии и потребовать компенсацию.

— А случись что в башне, как знать, сколь внимания привлекло бы это происшествие?

— Я понял, отец, — Ульграх сцепил руки и поклонился. — Благодарю за науку. Я постараюсь и впредь служить семье верой и правдой.