Дигитал - [71]

Хантер в образе мелкого барина-самодура млел на массажном столике под опытными руками Эш. На Эш был короткий шелковый халатик, распахнувшийся на груди до самого пупка. Девушка, не прерывая массажа, оценивающе осмотрела Алексея, подарила поощрительную улыбку.

Алексей завернулся в простыню и опустился в мягкое кресло. Поднес к губам стакан с травяным чаем. В нос ударил пахнущий мятой пар.

Хантер повернул к нему лоснящееся от удовольствия лицо.

— Наслаждайся, парень. Мы же не крысы, а хомо, блин, сапиенс! Пусть и под землей, но не в норе же жить. Один раз живем, чего уж там.

Алексей хмыкнул в кружку. Хантер играл директора собственного заводика, отдыхающего от бизнеса в обществе молоденькой любовницы, но немного переигрывал.

— Знаешь, чем ты отличаешься от «Сантеросов», «Бригады Тэйлора», «Ассасинов», «Диких котов» и прочих мудазвонов, пусть кирпичи им будут пухом?

— Ну?

— Потому что я от тебя не услышал ни разу «вау», «уп-с», «клево», «отстой» и прочих обезьяних воплей. Ты спокоен, как танк на консервации, что тебе ни покажи и ни расскажи. А они же все — латентные психопаты, расторможенные эмбицилы с дурной наследственностью. В армии их бы забили табуретками, но автомата не дали бы.

— Сейчас всем дают. Шиза — не отмазка от священного долга. — Алексей с чашкой в руке откинулся на спинку кресла.

— Ха! — коротко хохотнул Хантер, подхватив мысль. — Армия вам это не что-то там! Это атомный котел половой энергии молодежи. Вот оно — наше главное и стратегическое оружие. Два года воздержания без суда и следствия! Слабо, да? Как отцы ваши и деды, мать вашу… И эту школу тюремной и дурдомной жизни у нас по конституции обязан пройти каждый. И никаких отмазок от призыва! Армия не баба, можешь — не можешь с ней не пройдет. Сказали «надо», пошел и умер героем. Армия, она чему учит? Сначала порядок, а потом уже кино и газетки читать. Только так. А если не хотят там всякие, то мы им такой конституционный порядок наведем. Десантным полком, бля! Мало будет, весь Северо-Кавказский округ бросим! Дембельским сапогом, бля, задолбим демократические ценности в головы. И чтобы явка на выборы была, как утром в сортир. Стопроцентная!

Хантер теперь превратился в отца-командира, парящегося в тайном закутке полковой бани в приятном обществе барышни-сержанта с узла связи.

— Вот ты в армии кем был? — ткнул он в Алексея пальцем.

— Я воров и бандитов ловил, пока другие заборы красили и на елки листья клеили, — нехотя ответил Алексей.

— Воров он на гражданке ловил! — зашелся в праведном гневе Хантер. — Да у нас в армии их — как мышей на складе. И с бандитами некомплекта нет. Нет, ему Москву подавай. Эх, потому и дурдом в армии, что все умные от армии шлагнуют.

Эш пригнула ему голову, осторожно стала мять пальцами бугорок мышц на плечах. Послала Алексею заговорщицкий взгляд и подмигнула бедовым глазом.

— А кем был Сисадмин? — спросил Алексей.

— Клоуном, — коротко и серьезно ответил Хантер. Помолчав, добавил: — Клоуном, который считал себя режиссером-постановщиком.

— Конечно, лучший режиссер — это ты. Просто Станиславский!

Хантер стрельнул в него острым взглядом через прищуренные веки.

— Я — Хантер — охотник за головами. Поэтому не теряй головы, иначе ты станешь мне не нужен.

Алексей отхлебнул чай, отставил чашку. Положил руки на колени. Постарался расслабиться. Удалось улыбнуться. Как только губы растянулись в улыбке, сразу же стало легче. В солнечном сплетении заклокотал горячий родничок, по мышцам потекла тугая волна силы.

— Предупреждение? — спросил он.

— Просьба.

Эш неожиданно всхлипнула, спрятала лицо в ладонях.

Хантер пружинисто соскочил с лежака. Отвел руку Эш, заглянул ей в глаза.

— О, плохи наши дела, — вкрадчивым баритоном проворковал Хантер. — Пойдем-ка, девочка, на вязку. А ты, красавчик, пока попарься.

Он за руку вывел Эш из сауны.

* * *

Алексей нашел в шкафчике флакон с антисептиком, обработал мелкие царапины на локтях и голени. За исключением их, да разве еще глубоко вдавленного синяка от каблука в подключичной ямке, никаких травм в клубе не заработал. Что было достаточно странным.

Впрочем, ирреальным было все, буквально все, что происходило, что он видел вокруг себя и в чем принимал участие последние сутки. Но самым странным было то, что сознание ничуть не противилось, ни разу не отказалось верить и не разу не восстало против столь вопиющего смешения всего и вся и полной несуразности и вопиющей запредельности событий. Казалось, что сознание превратилось в бездонную пропасть, зияющая пустота которой, как космос, способна без остатка вместить в себя все. Буквально — все.

Он присел на массажный стол. Потом, устав ждать, растянулся в полный рост и закрыл ладонью глаза.

Время текло в такт редкой капели из плохо закрытого крана. Слышались какие-то невнятные шумы, потрескивания и низкая вибрация. Один раз он различил стон, именно стон, исторгнутый измученным существом.

Но стон не повторился, и Алексей приписал его слуховым галлюцинациям, вызванным глубиной и недавним шоком от ультразвукового удара. От вспышки света, которой Сисадмин отправил всех оставшихся живых в нокаут, на дне глазных яблок сохранился ожог, и теперь перед закрытыми глазами плавали два багрово-огненных пятна, постепенно выцветая и наливаясь по краям тяжелым ультрафиолетом.