Дигха Никая - [12]

Таковы, монахи, эти отшельники и брахманы, уклончивые, словно скользкая рыба, на четырех основаниях ведущие уклончивую речь, когда им задают тот или иной вопрос, – уклончивую, словно скользкая рыба. Ибо, монахи, все те отшельники или брахманы, ведущие уклончивую речь, когда им задают тот или иной вопрос, –

уклончивую, словно скользкая рыба, делают так на четырех основаниях, или на каком-нибудь из них – нет кроме этого других оснований. Итак, монахи, Татхагата понимает: «Эти основы учения так-то достигнуты, так-то приняты, ведут к тому-то, приносят то-то в будущем существовании». И Татхагата понимает их и понимает выходящее за их пределы и не привязывается к этому пониманию; не привязанный он находит успокоение в своем сердце. Постигнув в согласии с истиной и возникновение, и исчезновение, и сладость, и горечь, и преодоление ощущений, Татхагата, монахи, освободился, лишившись всякой зависимости.

Таковы, монахи, эти вещи – глубокие, трудные для рассмотрения, трудные для постижения, несущие покой, возвышенные, недоступные рассудку, тонкие, ведомые лишь мудрецам, – которые возглашает сам Татхагата, познав их и увидев собственными глазами и, поистине, ради которых следует произносить надлежащую хвалу Татхагате.

Два мнения о беспричинном возникновении

(Адхиччасамуппаннавада)

Есть, монахи, некоторые отшельники и брахманы, проповедующие беспричинное возникновение, на двух основаниях учащие, что и свое «я», и мир возникли без причины. Исходя же из чего и о чем говорят эти почтенные отшельники и брахманы, проповедующие беспричинное возникновение, на двух основаниях учащие, что и свое «я», и мир возникли без причины?

Первое положение (о «бессознательных богах»)

Есть, монахи, боги по имени «Бессознательные существа» – с происхождением сознания эти боги оставляют существование в этом сонме. И вот может произойти так, монахи, что то или иное существо, оставив существование в этом сонме, достигает здешнего земного состояния. Достигнув здешнего состояния, оно оставляет дом и странствует бездомным. Оставив дом и будучи бездомным, оно, благодаря усердию, благодаря усилию, благодаря прилежанию, благодаря серьезности, благодаря правильному умонастроению, обретает такую сосредоточенность разума, что вспоминает сосредоточенным разумом возникновение своего сознания, но не вспоминает другого, кроме этого. И оно говорит: «И свое «я», и мир возникли без причины. Отчего же это? Потому что прежде меня не было, теперь же я есть; не существовав, я вступил в существование».

Второе положение (о логическом умозаключении)

Каково же второе положение, исходя из которого и о котором говорят почтенные отшельники и брахманы, проповедующие беспричинное возникновение, учащие, что и свое «я» и мир возникли без причины?

Вот, монахи, какой-нибудь отшельник или брахман предается рассуждению и исследованию. И убежденный рассуждением, связанный исследованием, он произносит такое собственно заключение: «И свое «я», и мир возникли без причины».

Таково, монахи, второе положение, исходя из которого и о котором говорят некоторые отшельники и брахманы, проповедующие беспричинное возникновение, учащие, что и свое «я», и мир возникли без причины.

Таковы, монахи, эти отшельники и брахманы, проповедующие беспричинное возникновение, на двух основаниях учащие, что и свое «я», и мир возникли без причины. Ибо, монахи, все те отшельники или брахманы, которые проповедуют беспричинное возникновение и учат, что и свое «я», мир возникли без причины, делают так на двух этих основаниях или на каком-нибудь одном из них – нет кроме этого других оснований.

Итак, монахи, Татхагата понимает: «Эти основы учения так-то достигнуты, так-то приняты, ведут к тому-то, приносят то-то в будущем существовании». И Татхагата понимает их и понимает выходящее за их пределы, и не привязывается к этому пониманию; не привязанный он находит успокоение в своем сердце. Постигнув в согласии с истиной и возникновение, и исчезновение, и сладость, и горечь, и преодоление ощущений, Татхагата, монахи, освободился, лишившись всякой зависимости.

Таковы, монахи, эти вещи – глубокие, трудные для рассмотрения, трудные для постижения, несущие покой, возвышенные, недоступные рассудку, тонкие, ведомые мудрецам, – которые возглашает сам Татхагата, познав их и увидев собственными глазами, и, поистине, ради которых следует произносить надлежащую хвалу Татхагате.

Таковы, монахи, эти отшельники и брахманы, занятые прежними временами, рассуждающие о прежних временах, на восемнадцати основаниях выдвигающие различные суждения о прежних временах1. Ибо, монахи, все те отшельники или брахманы, которые заняты прежними временами, рассуждают о прежних временах и выдвигают различные суждения о прежних временах, делают так на восемнадцати этих основаниях или на каком-нибудь одной из них – нет кроме этого других оснований.

Итак, монахи, Татхагата понимает: «Эти основы учения так-то достигнуты, так-то приняты, ведут к тому-то, приносят то-то в будущем существовании». И Татхагата понимает их и понимает выходящее за их пределы и не привязывается к этому пониманию; не привязанный он находит успокоение в своем сердце. Постигнув в согласии с истиной и возникновение, и исчезновение, и сладость, и горечь, и преодоление ощущений, Татхагата, монахи, освободился, лишившись всякой зависимости.