Диджей - [26]

— Хотя… постойте! — кастелян тут же поменял своё решение. Он напоследок сильно затянулся самокруткой, поплевал на неё и, резво ввинтил в пепельницу. — Если Петр Игнатьевич обращается… лично!!! То-о, есть один вариант… Однако не знаю, подойдет ли он нашему гостю? На женском этаже есть бывшая сушильная комната. Места там не много, но на койку и тумбочку хватит. Сейчас лето — апартаменты стоят свободными. Переоборудуем в спальную комнату и пусть живет себе на здоровье.

— Что, молодой человек, в сушилку жить пойдете? — милиционер требовательно посмотрел на потерявшегося во времени, пространстве и у себя в голове гражданина. — На женском этаже?

— Пойду, — сквозь зубы, зло произнес человек со справкой на руках.

— Вот и ладно, — участковый довольно улыбнулся и добродушно пробубнил. — Значит договорились. Живи пока в сушилке, а там либо родственники найдутся с жилплощадью или ещё что-нибудь подберём.

— Расписывайся, — начальник женского общежития достал из стола желтоватый бланк и нехотя пододвинул его Максиму под нос.

Потерявший память порозовел от волнения. Долго прилаживался к документу, придирчиво оглядывал ручку, которую подал ему «ветеран НКВД», и неожиданно расписался с такой закорючкой, что милиционер ахнул.

— Как министр, — похвалил он.

Кладовщик взглянул на подпись и недовольно поморщился. «Что за народ? Расписаться, как следует, и то не умеют. Темнота! Пойми теперь, кто из жильцов приложил руку. Вот это, например, какая буква? А вот эта? Ох, выучили на свою голову «врагов народа»… — Сядут теперь на шею и ноги свесят, а нам расхлёбывай их тёмные делишки. Мда!

3

Дневной сон тяжелой поволокой спеленал Максима. В голове спящего человека калейдоскопом появлялись, проносились чередой и быстро исчезали какие-то бессвязные воспоминания, иллюзии, фрагменты. Мозг пришельца, даже во сне пытался преодолеть глухую бетонную стену забвения, перекрывшую возможность пользоваться памятью. Иногда во время сна, словно ответ на его переживания, рядом с входной дверью появлялось еле заметное, почти невидимое глазу, серое, размытое пятно. Оно мерцало, переливалось, меняло цвет, двигалось. Порой принимало очертания каких-то фигур, предметов: Квадрата, овала, а иногда смутно походило на контуры дверного проема. Поколебавшись бликами, оно замирало или быстро растворялось на фоне стены выкрашенной в темно зеленый цвет.

Кто-то легонько тряс за руку задремавшего на койке Максима. Он проснулся, протер кулаком слипшиеся глаза, поднялся и сел на кровать. Придирчиво посмотрел на незнакомку.

— Добрый день, — рядом с ним на стуле находилась стройная, красивая девушка в туго обтянутом ситцевом халате, под которым угадывалась высокая грудь и прекрасная талия, с длинными иссиня черными волосами, стекающими на спину сверкающим водопадом.

— А почему вы, когда спите, дверь не закрываете? Непорядок, — тихий и нежный голос прекрасной незнакомки звенел, словно хрустальный колокольчик — «Динь — динь». «Динь — ди-линь».

— А ты кто? — сразу решил перейти на ты, потерявший память кукушонок.

— Я, Кристина, — девчушка в подтверждении своих слов широко открыла темно серые с зеленым отливом глаза. — Староста этажа.

— Староста… — как заведенный повторил Максим.

Парень задумчиво посмотрел в её серые, огромные, похожие на бездонные колодца глаза. И что-то смутное и далекое стало просыпаться в его сознании. Вся её милая повадка, манера чуть наклонять в сторону голову, легкость движений, улыбка напомнили ему что-то знакомое, будто он знал её очень — очень давно.

И тут же, в ответ на размышления Макса, за спиной девушки, рядом с входной дверью, замерцало белое, едва заметное пятно.

— Мне сказали, что ваша фамилия Иванов — это, так?

Гостья всё больше нравилась Максу. Держалась она как-то вызывающе. Не сидела на стуле, а будто демонстрировала себя — дышала прерывисто, и тугая грудь подымалась под лёгким халатом. Чертовка видно, хорошо знала, чем привлечь противоположный пол. Она улыбнулась, и глаза у неё заволокла поволока серого тумана.

— Ну-у, Иванов, — разводы на стене успокоились, и пятно начало уплотняться, принимать очертания прямоугольника.

— Ты служил в армии? — сероглазая гостья тоже решила перейти на ты.

— Думаю, служил… — Макс повторял за ней, даже не соображая, о чём спрашивает незнакомка. Его мозг лихорадочно пытался вспомнить, что-то важное, очень важное, что было совсем недавно. Где-то он уже видел похожие глаза, точёную фигуру, чувствовал приятный, кружащий голову запах духов.

— Письма домой писал? Любимой девушке? — продолжались расспросы с легкой усмешкой.

— Писал, наверное, — на автомате продолжал отвечать Максим, всё время, пытаясь оторваться от притягательного взгляда незнакомки, который его словно песочная воронка засасывал всё больше и глубже.

— Что значит, наверное? — она протянула, в его сторону руку — от плавного движения халат чуть приоткрылся и обнажил круглое шелковистое колено, длинную полоску красивого бедра.

Макс скользнул по нему взглядом — глаза обожгло. Дыхание перехватило. Он невольно сглотнул слюну.

— Значит, писал. Вот! А ещё говорят, что ты всё забыл и память потерял, — соблазнительница, игриво перебросила свою стройную ножку через другую, не менее стройную, глядя на него весело и чуть насмешливо. Неловко натянула халатик на открывшееся место, ещё больше обнажив другое.