Диалоги - [111]

Б о р и с  С е м е н о в и ч. Отказ от ответственности равносилен моральной капитуляции.

Г р о м к и х. А нести груз ответственности за события, которые ты реально не можешь предотвратить?!

Б о р и с  С е м е н о в и ч. Простите меня… Но если, желая оправдать себя, Александр Данилович, человек объясняет свои беды злым роком, он подчиняет себя року. Если же он принимает всю ответственность за себя, он тем самым отстаивает и свои человеческие возможности.

Г р о м к и х. А мера этих возможностей? Мера?

Б о р и с  С е м е н о в и ч. От этой меры и от желания, собственно, и зависит, может ли человек повлиять на судьбу того, от чего он неотделим. Конечно, того, кто ввязывается в безнадежные дела, называют безумцем. Но этот безумец, определивший свою позицию, выбирает, в сущности, между тем, быть ему самим собой, быть ему вообще или не быть. Разве так уж мала эта ставка?

Г р о м к и х. Не знаю, не знаю.

Б о р и с  С е м е н о в и ч. Правда, очень часто мы сами убеждаем себя в безнадежности того или иного дела… Просто чтобы не ввязываться в борьбу.

Г р о м к и х (после паузы). О создавшейся ситуации вас проинформировал Ахматов?

Б о р и с  С е м е н о в и ч. Я старый человек. Да и кроме того, моя профессиональная обязанность знать и эту сторону жизни…

Молчание.

Г р о м к и х. Помню, в детстве, пятеро парней избивали одного. Ногами, колом, вырванным из забора… Все, что я сделал, было бесполезно. Я не спас его. Не сократил даже его мучений… Но, во всяком случае, здесь вы правы, я все-таки не стал соучастником преступления… Ставка не мала, конечно.

Молчание.

Кто знает, может, главный выбор… Это что? История болезни Ахматова?

Б о р и с  С е м е н о в и ч. Да.

Г р о м к и х (беря в руки бумаги). А может, это… история и моей болезни?.. (Швыряет бумаги.) Выбор…

Б о р и с  С е м е н о в и ч. Вас что-нибудь беспокоит?

Г р о м к и х (усмехаясь). Вы на каждого человека смотрите как на пациента?

Б о р и с  С е м е н о в и ч. Что вы? Что вы? Просто я вижу…

Г р о м к и х. Многое, доктор, беспокоит. Как и всех. Как и каждого. Главное решение… Ладно, перейдем к делу. У меня, к сожалению, нет времени.

Б о р и с  С е м е н о в и ч. Да-да, конечно. Заболтался! Вы извините меня.

Г р о м к и х. Я хотел бы увидеться с Ахматовым, если вы не возражаете.

Б о р и с  С е м е н о в и ч. С Ахматовым?

Г р о м к и х. Я не настаиваю, но…

Б о р и с  С е м е н о в и ч. А знаете, в этом есть резон!.. Хорошо. Конечно… Только я прошу вас… Пожалуйста, поделикатней и полюбезнее. Уважение… Вот что ему сейчас нужно.

Г р о м к и х. Я понимаю.

Б о р и с  С е м е н о в и ч. А знаете, это может быть даже полезно… Сейчас я приведу его. (Уходит.)

Г р о м к и х. Ставка не мала… Но и риск? Риск…

Входят  Б о р и с  С е м е н о в и ч  и  А х м а т о в  в сером больничном халате.

Б о р и с  С е м е н о в и ч. Пожалуйста, Айрат Сафич. Александр Данилович очень хотел с вами увидеться. Я бы просил вас, Айрат Сафич, уделить ему несколько минут. (Громких.) Я сейчас вернусь. (Уходит.)

А х м а т о в. Вы?.. Чем обязан?

Г р о м к и х. Я пришел к вам, Айрат Сафич… Тогда мы не договорили. Я пришел продолжить наш разговор.

А х м а т о в. Нам не о чем разговаривать. Совершенно не обязательно было приходить ко мне.

Г р о м к и х. Давайте поговорим откровенно. То, что вы написали в своей докладной записке, мне было более чем известно… Вы правы, полтора года до пуска завода, а ситуация… Просчеты, заложенные в проекте, с каждым днем все больше обретают реальную плоть и кровь. Я больше информирован и во многом четче, чем вы, представляю всю эту картину. Четче. И естественно, моя реакция…

А х м а т о в (перебивая). Вы все понимаете, и тем не менее… Я не хочу больше обсуждать с вами эти вещи!

Г р о м к и х. Я только что разговаривал с врачом. Вас, видимо, скоро выпишут. Думаю, что, когда вы вернетесь, мы подыщем для вас работу…

А х м а т о в. Я не вернусь к вам.

Г р о м к и х. Мы подыщем для вас дело, более отвечающее вашим способностям. Я навел о вас подробные справки, и мне охарактеризовали вас как крайне талантливого инженера.

А х м а т о в. Нет, я уже не работаю у вас. Я не хочу работать с вами.

Г р о м к и х. Я пришел к вам, Ахматов, сказать, что тот неприятный для нас обоих разговор не прошел и для меня бесследно. Вы понимаете меня?

Молчание.

А х м а т о в. Я помню, там, в сквере, был старик и девочка в красном платьице. Старик разговаривал с березкой… Проблема не в исчезнувшем мире, а, возможно, в том, что осталось, не исчезнув? Старик и девочка…

Г р о м к и х. Я здесь для того, чтобы сказать вам, что вы есть! Именно вы, Ахматов, — есть!.. И ваше существование оказалось чрезвычайно важным для меня. Вы слышите?

Ахматов молчит.

Слышите?

А х м а т о в. Разве дело только во мне? Вам нужно доказать факт собственного существования.

Г р о м к и х. Что?

А х м а т о в. Извините.

Г р о м к и х. Факт собственного существования? Верно. Но этого мало. И одной вашей формальной правоты мало. Все знают, как пойти направо, где свернуть… Мне нужна правота истинная, действительная. Правота, способная осуществить себя. Нужно доказать ее, эту нашу с вами правоту!.. Вот о чем я все время думаю. Вы слышите?