Диалоги снаружи и внутри - [33]

Вновь на крыльях мечты парю, исправляю свои ошибки.

Мне в мечтах моих проще жить – там нет сплетен

и злых наветов.

В них с людьми так легко дружить, обнимать мир теплом

и светом.

Вот бы в жизни реальной так – без обид

и обманов горьких.

Жаль, что я не всесильный Маг, а простой человек

и только…

Не ощущая притяженья… Виктор Балдоржиев. с. Новая Заря, Забайкальский край

-

Виктор Балдоржиев (настоящее имя Балдоржиев Цырен-Ханда) родился у самой монгольской границы в 1954 году. Поэт, прозаик, публицист, переводчик. Член Союза писателей России. В 2008 году Указом Президента России награжден медалью А. С. Пушкина.

© Балдоржиев В., 2015

Я знаю то, что ничего не знаю…

«Я знаю то, что ничего не знаю!»

Спасибо всем, кто не сумел солгать,

Спасибо всем, кого не понимаю,

Всем, кто меня не может понимать!

Пусть кто-то, смутно мучаясь о чуде,

Сопоставляет разность величин.

А чудо – Жизнь! И для мучений, люди,

Нет абсолютно никаких причин…

Какие бы причины ни открыли —

Все будет только следствием всегда!

Спасибо, Жизнь, за мысли и за крылья,

За все, что не узнаю никогда.

«Счастлив, кто падает…»

«Счастлив, кто падает!» Падал я, падал.

Да и сейчас я, звеня,

Падаю в бездну, возможно, так надо,

Бездна глядит на меня!

И пробиваю свободно я своды

Вверх или вниз головой!

Черт бы побрал эту бездну свободы,

Где долгожданный покой?

Кто эти типы? И как они сами

В бездну смогли не упасть?

Смирно стоят и вращают глазами.

Ждут, когда сменится власть?

Бедные, бедные, в бездне нет смерти!

Что-то случилось со мной:

Тверди не будет – и не было тверди,

Крылья растут за спиной!

Падайте в бездну, отбросьте усилья,

Силы боится дурак…

Падайте долго – и вырастут крылья.

Ангел рождается так!

«Ты мог писать бы и на польском….»

Ты мог писать бы и на польском,

И на английском мог слагать.

Попробуй, друг мой, на монгольском

Или на русском написать?

Ведь в этом нет большой науки —

Но божья тайна на устах,

Когда одни и те же звуки

Звучат на разных языках!

И будь знаком ты с языками

Народов разных и племен

Тебя с твоими письменами

Растопчет тот же Вавилон!

Но тайны звуков все едины,

Слагай, не важно на каком.

И как Цветаева Марина,

Не обольщайся языком:

«Родным его призывом млечным».

В разноязыкой суете,

Под этим небом бесконечным,

Душа слагает в немоте…

Муравей

Земля в цветах! Дышу неровно,

Лежу, устав за много дней.

У самых рук таскает бревна

Собрат проворный – муравей!

И я встаю! И продолжаю

Упорно строить крепкий быт,

И все знакомства забываю

Поскольку сам давно забыт.

Проклявший ложь – и одинокий,

Я с каждым мигом все сильней.

Душа поет!.. Простор широкий,

Земля, цветы и – муравей…

Душа в согласии с руками,

Душа поет и день, и ночь!

А муравей ползет упрямо

И мне пытается помочь.

В городе

Матерятся вовсю малолетки,

Всюду рык и оскал бытия.

За железными прутьями, в клетке,

Отдыхает в субботу семья.

Далеки от зверья и природы,

Прокутившие Родину в дым,

Они так добивались свободы,

Чтобы жить за решеткой самим…

Голос на сельском кладбище…

«Здесь только мертвые не пьют,

и стонут, плача, провода,

Давно не сеют и не жнут,

и все дороги – в никуда.

Я по дорогам тем прошел. Устал, продрог,

по-волчьи выл.

Мне странно, мертвому, еще: с улыбкой думать,

что я жил…

Что я китайский спирт хлестал

и жил угрюмым, страшным, злым.

В гробу, с улыбкой на устах, намного лучше,

чем живым…»

То ли ветер гудит…

То ли ветер гудит в проводах телеграфных,

То ли черт завывает. Кромешная ночь!

Ничего не видать. Даже нет биографий

Знаменитых людей. А ведь было точь-в-точь.

Все сходилось, равнялось, продуманно четко:

Судьбоносные книги, парады имен.

Все исчезло куда-то и начисто стерто —

Имена и награды, и вожди всех племен,

Что делили страну, человечество даже,

На своих и чужих, на врагов и друзей,

А меж ними жила небольшая пропажа —

И не враг, и не друг, а какой-то ничей…

Все давно миновало! Но снится мне чаще

Незаметный Серега, мой друг и алкаш,

Забулдыга бездомный, с рожденья пропащий,

С виноватой улыбкой, не враг и не наш.

Предвосхищение осени

Как войско древнее пестреет,

Блестя под солнцем серебром,

Багровым шелком пламенеет

Осенний лес… А за холмом —

Грохочет гром и гул неясный,

И струйки дымных облаков.

И краски осени контрастны,

Контрастна радуга цветов —

Хоругвей темных колыханье,

И сталь мечей или клинков,

И полумесяца сиянье,

И шелест сизых бунчуков.

Так ветер красками играет,

Что все движения видны,

Плащи с доспехами мелькают,

И лица строгие ясны…

Там войска древние под сводом

Собрала осень у холма,

И вновь ожившие народы,

Нас сводят красками с ума.

В полнолуние

Забыв заботы и проблемы,

Постичь не в силах тишину,

Как будто пращур древний немо

Смотрю на полную луну.

Там, в круге полного сиянья,

Взирают пепельно на нас,

Изнемогая от страданья,

Разводы чьих-то странных глаз.

Но вот растаял пепел мутный,

И снова дивная луна,

Как будто радуясь чему-то,

Улыбкой вся озарена!

И я – в каком-то сновиденье,

Какой-то жизни неземной,

Не ощущаю притяженья

Всего, что связано со мной.

Перед ливнем

Когда грохочущие тучи

Плывут над пашней и рекой,

То так призывно и пахуче

Запахнет влагой и землей.

Они клубятся величаво

В лучах вечерней тишины,

Лазурно, розово, кроваво

Слегка, с боков, освещены.

В их дальнем гуле нет угрозы,

Они готовятся сейчас —

И в дымных чревах варят грозы