Диалоги - [52]

ГИЛАС. Ты забыл упомянуть эсхатологию, науку о последних временах, ведь ее материалом являются представления о вечной жизни, а значит, тем самым – и о твоей пересадке живой человеческой личности на мертвый мозговой протез. Допускаешь ли ты, имеешь ли ты смелость предположить, что кто-нибудь когда-нибудь попробует реализовать подобную пересадку психики из живого тела в мертвый металл машины?

ФИЛОНУС. Система привилегированных принципов мышления, то есть система предпочтений, действует не только в отдельных нейронных сетях, друг мой, но также и в обществе. В этом смысле культура – это система исторически возникших предпочтений, суммирующих определенным образом реакции представителей человечества на внешние и внутренние импульсы. Конвенциональный, то есть исторически обусловленный, относительный характер большей части этических норм, нравственных установок, действующих законов сегодня ни у кого не вызывает сомнений. Концепция перемещения живой человеческой психики внутрь мертвой машины представляется нам сегодня чем-то в корне противоречащим нашим устоявшимся фундаментальным навыкам умственной жизни, чем-то низким, недостойным, антигуманным, чем-то неприемлемым. Однако нельзя исключать того, что в будущем – в результате глубоких изменений системы общественных предпочтений, изменения норм – восприятие этой проблемы изменится диаметрально. Посуди сам, мы говорим об операции, проведение которой станет возможным только в очень далеком, на тысячелетия отстоящем от дня сегодняшнего будущем. Эволюция электронного мозга таит в своей глубине еще не одно могучее потрясение общественного мировоззрения. Только представь себе возможность создания электронного мозга, интеллектуально и функционально более или менее идентичного человеческому, причем из этих машин можно будет «воспитывать» (как я уже говорил) верующих и святош. Понимаешь ли ты, какого чудовищного противника обретут в электронном мозге все без исключения религиозные верования? Какую софистику будут вынуждены развить богословские науки в свою защиту перед лицом несомненных фактов проявления «духа» среди электрических проводников и катодных ламп? А другая проблема, значительно более масштабная, значительно более трудная для преодоления, чем конфликт спиритуализма и кибернетики: что делать людям в обществе с полностью автоматизированным производством всего? А чудовищная, производная от этого опасность возникновения общества, только потребляющего, инертного, обреченного на жизнь в наивысшей материальной роскоши и полном умственном застое – перед фактом, что любое человеческое намерение что-либо сделать будет откровенным абсурдом в сравнении с возможностью реализовать это совершеннейшим образом с помощью мыслящих устройств? Вот проблемы, с которыми человеческий разум должен соизмеряться уже сегодня, которые он должен – любой ценой должен! – одолеть. Ты требуешь от меня ответов, которых у меня нет, Гилас. Так уж есть, и всегда так было в истории, что сначала появляется неизвестное, пусть даже дело рук человеческих, что сначала возникают вопросы, и только потом, в процессе изнурительного труда возникают ответы – формируемые жизнью целых поколений, ответы несовершенные, часто ошибочные, неполные, и прежде чем проблема оформится и разрешится, на горизонте возникают уже новые непонятные явления и новые знаки вопросов. И на этом рассуждении мы сегодня закончим, оставляя себе еще только одну, видимо наиболее сложную для обсуждения проблему. Я имею в виду социологию, изложенную в понятиях кибернетики.

VII

ГИЛАС. Знаешь, Филонус, мне кажется, что я обнаружил принципиальную разницу между электронным мозгом и организмами. Ведь каждая электрическая сеть, выполнив задание, способна забыть о нем по приказу – именно так счетные электронные машины, выполнив поставленное перед ними математическое задание, самым распрекрасным образом о нем забывают. В то время как живой мозг никогда не забывает собственного прошлого – по крайней мере в его основных чертах. Из этого следует, что для нейронной сети вся жизнь от начала и до конца является как бы одним большим заданием; во время его решения формируется ее личность, характер, ее индивидуальность. Поэтому такая сеть не может начать жить «по-настоящему заново», «еще раз все начать», стать вдруг незаписанной и пустой, какой может стать электрическая сеть. Прав ли я?

ФИЛОНУС. Прав относительно существующих сегодня моделей электронного мозга, но не прав по отношению к тем, которые можно будет сконструировать в будущем. Ведь если подумать, то конструкторы сети, как я уже говорил, не имитируют подряд весь комплекс функций мозга, а стремятся только создать устройства, способные копировать определенные, отдельно взятые узкие сферы деятельности нервной системы. Понятно, что конструкторы никогда не стремились создать «самостоятельную» цепь или же сеть, «способную к созданию собственной индивидуальности», они стремились сформировать контрольно-регулирующее устройство для промышленности, машины, воспринимающие логику, орудия, сбивающие самолеты, и т.д., а возникновение в таких устройствах некоторых аналогий с функциями нервной системы для них самих было сюрпризом. Значительно позднее были начаты работы по созданию машин, имитирующих поведение живых организмов, как, например, машин, обучаемых по принципу безусловного рефлекса, обнаруживающих элементарные способности к следованию, и т.п. Необратимость процессов, происходящих в нейронной сети, тесно связана с ее необъятной сложностью, а также (в определенной степени) с самим материалом, поскольку происходящие в нем (в процессе старения) физико-химические изменения существенно влияют на нейронные процессы. Такая сеть (в случае человека) тем более индивидуальна, что формируется она в процессе индивидуального развития не только функционируя. Как ты, наверное, знаешь, у ребенка большие отделы мозга почти совсем еще не активны и включаются в функцию сети годами – между вторым и седьмым и даже десятым годами жизни. Анатомически этому процессу соответствует мнелинизация нервных волокон в определенных областях мозга (особенно в лобной доли, где – поскольку это область психических процессов высшего уровня – деятельность формируется в последнюю очередь). Несомненно, именно с этим связаны особенности функционирования нейронных сетей, из которых я выделю только одну, а именно «субъективное время», субъективное ощущение скорости его протекания. Восприятие темпа в молодости совершенно отличается от восприятия в зрелом возрасте; один час для ребенка проходит значительно дольше, чем для взрослого. Это ни в коем случае не является иллюзией, это эффект увеличивающейся дифференциации, возрастающей сложности сети (и тем самым происходящих в ней процессов). Как видишь, хотя бы на этом примере необратимость процессов, происходящих в нейронной сети, имеет свои серьезные и многочисленные причины (потому что, как мы уже отметили, такая сеть развивается как функционально, так и структурно, в объеме, увеличивая свою информационную проводимость и вместимость). Конечно, можно создать электрическую сеть, которая «росла» бы подобным образом, то есть вначале было бы только относительно простое «активное ядро», к которому со временем, по мере необходимости, поочередно подключались разнообразные вспомогательные узлы – естественно, таким образом, чтобы это не создавало конфликтов между процессами первичного «активного ядра» и упомянутыми «узлами». Однако в данный момент нас интересует не этот аспект затронутой тобою проблемы, а другая ее сторона – ее применение в исследовании структуры и функций общества. Общество парадоксальным образом более подобно электронному мозгу, чем живому организму, как система (организованное собрание) элементов, соединенных обратными связями.