Диалоги (апрель 2003 г.) - [39]

В.Р. Совершенно верно. В общем, к проблеме эмоций исследователи подступали с разных позиций.

Ну, например, было представление о том, что эмоция является побудительным моментом для поиска какого-то решения. Действительно, если вспомнить ту же собаку Павлова – есть некий условный сигнал, который ничего для неё как будто бы не значит, но является новым. Это действительно вызывает определённого рода возбуждение, которое можно классифицировать как тревогу или, как Павлов образно говорил, как реакцию «что такое?» Действительно: «что это такое?» И вот это возбуждение, которое охватывало достаточно широкие отделы мозга у собаки, было основанием для того, чтобы установить связь этого индифферентного, собственно говоря, раздражителя, с тем важным событием, которое последует в будущем. И когда эта связь устанавливалась, то этот раздражитель приобретал то самое сигнальное значение, от которого и строилось поведение совершенно определённого порядка. Это один подход, где действительно очевидно просматривается явление эмоции.

Но формула эмоций, которую предложил Павел Васильевич Симонов, если можно было бы каким-то образом на неё взглянуть, характеризовала несколько другое явление. Она характеризовала вероятность получения полезного результата в перспективе. И, естественно, она была построена от того, о чём мы с вами говорили, – от потребности. Потребность – это самый основной фактор, который заложен был в данную форму.

Итак, эмоция, с точки зрения Симонова, представляла собой производное от потребности и информации, позволяющей выявить вероятность удовлетворения этой потребности.

И вот в этих скобках вы можете увидеть, что первая П – это потребность, а дальше идёт разность информации, которая необходима для решения данной задачи для удовлетворения потребности; и информации, которая вычитается из неё, которой организм реально обладает в тот момент, когда эта потребность у него возникла.

Очень важно отметить, что эту формулу, наверное, целесообразнее рассматривать не в статичном варианте. Потому что поведение разворачивается во времени и на каждом этапе информация может быть большей или меньшей. Собственно говоря, это и определяет особенность эмоционального переживания. Если для примера взглянуть просто в статике, то это можно одной формулой оценить следующим образом. Если необходимая информация совпадает с той, которая реально присутствует, то эмоция возникает положительная, потому что организм знает, как решить эту проблему. Если же информация реально недостаточна, то возникает негативная эмоция. И, собственно говоря, она в этом случае может быть побудительным мотивом к поиску тех сигналов из окружающей среды, которые смогут направить это поведение в нужное русло. Причём, даже временное получение какой-то полезной дополнительной информации может сразу вызвать воодушевление и, соответственно, положительные эмоции. Это немножко напоминает игру, в которую играют дети, «холодно и горячо», когда они выискивают что-то спрятанное. Действительно, он ещё не нашёл, но уже когда ему говорят о том, что «вы двигаетесь в нужном направлении» он знает, что делать, и у него появляется позитивная эмоция.

Что ещё можно сказать по поводу этого явления? Дело в том, что, выведя эту формулу, как основополагающую, Павел Васильевич смог наделить её определённым физиологическим содержанием и морфологической основой. Я не знаю точно, как действительно развивалась эта мысль, но на самом деле можно представить себе такой сценарий, логику того рассуждения, на какие структуры в центральной нервной системе можно было бы выйти при решении вопроса – где же происходят те процессы, о которых мы говорили? Совершенно очевидно, что если мы говорим о потребности, то это должны быть те структуры, в которых в биологическом отношении рождается та или иная потребность. А к этому времени уже знали, что основные потребности биологического порядка – такие, как жажда, и такие, как голод, – они связаны с определёнными областями в гипоталамусе. И, конечно, прежде всего, эта структура должна была оказаться в поле зрения исследователей. Не менее значимыми в плане связанности с идеей мотивации (то есть потребности) оказались структуры лимбической системы.

Вообще, структуры лимбической системы в эволюции появляются тогда, когда необходимым становится обучение новым серьёзным навыкам и хранение приобретённых навыков в памяти. И так как этот комплекс структур появляется во исполнение данной функции, то, конечно, все структуры лимбической системы должны были оказаться в поле зрения экспериментатора. И, наконец, – новая кора. Новая кора – высший уровень анализаторов, которые позволяют оценивать информацию на самом высоком уровне. И она, значит, должна была быть включена в список тех структур, которые надо было очень серьёзно исследовать для того, чтобы определить, а как же действительно складываются те процессы, которые определяют поведение, основываясь на вероятностном прогнозировании будущих событий.

И, действительно, удалось установить, что достаточно много структур принимают участие в этом процессе, но их можно разделить на две принципиальные группы. Опять же, одни из них мотивационные, то есть связанные с потребностью. Это две структуры, это тот гипоталамус, о котором я говорил, и особые ядра в подкорке, так называемый миндалевидный комплекс. А к информационным структурам с полным основанием можно было отнести гиппокамп и новую фронтальную кору.