Диалог и другие истории - [8]

— А вот ты когда-нибудь задавался мыслью, а где бы ты хотел родиться, если не в городе, где родился? — спросил Андрей. — Ведь у каждого есть потаенная мечта свалить хотя бы на недельку туда — где тебе будет хорошо и спокойно на душе. Туда, где будет иначе, чем здесь. Наверно, у 80% россиян наверняка это «туда» — океан или что-то рядом. Ну, есть ещё 5%, которые мечтают свалить на Марс, но это мы оставим на совесть специальных учреждений. И получается, что всего лишь 15% блещут индивидуальностью и оригинальностью.

— Знаешь, по сути я и свалил откуда родился. Да и ты тоже. Я в Москву переехал сразу после армии, меня перераспределили, но вопрос в том, к какому проценту мы себя относим? — Миша посмотрел на часы. Они показали без пяти полночь, вставать завтра нужно было часов в восемь, чтобы без проблем добраться до Бреста, а значит и пообщаться с родным братом придётся поменьше. — Как там говорилось? Каждый считает себя уникальным, но при этом все поголовно верят в гороскопы из какого-нибудь ширпотребного журнала.

— А может быть это модно? Свалить куда-нибудь в Черногорию и доживать там свою старость, как сделали мои родители. Или бросить всё к чертям и уехать на Шри-Ланку познавать мир заново. Или это признак состоятельности? Чем же так нам не угодила наша Русь — матушка?

— О-о-о, приятель, ответов масса. — Миша закурил. — Кто-то спихнет на правительство, кто-то на погодные условия, кто-то и вовсе на дороги. А на самом деле отвечает старая поговорка «Хорошо там, где нас нет». Задумайся, каждый третий мечтает уехать из России в Европу. Каждый пятый в Штаты. В Японию больше не хотят. И в принципе есть логика в этом. Я про переезд, а не про Японию. По факту в Москве можно продать однокомнатную квартиру и купить домик с четырьмя спальнями, гостиной, кухней, всё это на берегу океана, где-нибудь на Бали. Или продать трехкомнатную и купить квартирку в третьем-четвёртом округе Парижа и не работать лет пять. С этой стороны — ежу ясно, что где-то нас наёбывают.

— А с другой стороны покажите мне хоть одного полноценного иммигранта, который не захотел бы вернуться на Родину спустя какое-то время.

— Это верно. Но есть и такие которые не хотят, и никогда не вернутся. Но обычно это очень обиженные люди. Типа, я свалил из этой грязи, а вы живите. А на самом деле просто он настолько обижен на свою страну, что не может ни её простить, ни себя. Репрессии и вынужденную иммиграцию не беру. Это другая история. А есть те, кто вообще считает, что у нас ещё Советский союз и учат пользоваться микроволновкой. Я долгое время не понимал, почему наш огромный город так многие не любят. Московский пафос? Так это больше к людям вопрос, чем к городу. Откуда пошло, что Москва — это дорогущий город разврата, да ещё и изуродованный непонятным смешением архитектуры? А ведь этот город тебя всегда принимает таким, какой ты есть. И не жалуется, когда кидают на землю окурки, не матерится, когда ссут в подворотне, и не бьёт, когда какой-нибудь дебил ломает что-либо. Он, молча, принимал тебя и продолжает принимать. А когда херово на душе, куда ты идёшь? Правильно, на улицу, или в парк, или на набережную. Выходишь и шагаешь куда глядят глаза. Весенний ветерок в лицо дует, а в ушах играет знакомая мелодия, которая, наравне с городом даёт силы. Силы бороться, терпеть, идти дальше. Ленинский проспект — Октябрьская — Якиманка. Шагаешь и шагаешь. Идёшь, потому что город хочет, чтобы ты шёл. Играй по его правилам и со временем Москва будет играть по твоим. Начинает темнеть и Москва превращается в залитый оранжевым, несравненный пейзаж. И тут ты понимаешь, что вот оно. Вот оно, то самое единение с твоим городом. Это может быть Москва, Питер, любой город. Но именно в тот момент ты понимаешь, что он твой. И никто никогда у тебя его не отберёт.

Андрей вспомнил как он гулял осенними вечерами, когда в очередной раз поссорился с Леной. Всё, что сказал Миша, Андрей проживал не один раз. Мужчины немного переварили сказанное, а потом Миша сказал:

— Москва город очень интересный, потому что Москва всегда меняется. Не только потому, что постоянно что-то сноситься, а что-то строится, но и потому что Москва — как огромный живой организм. Осенью он напоминает плачущего зверя, который понимает, что скоро придет зима и ему придется смириться с этим. Зимой Москве очень тяжело. Она дышит как астматик с десятилетним стажем, кашляя и задыхаясь, но потом, сравни ингалятору от приступа, помогает весна. Весна приходит очень резко. И, причём, длиться совсем чуть-чуть. И наступает лето. То самое лето, которого ждут дети, влюблённые и те, кто хочет начать всё сначала. И Москва дарит им все это. И это замкнутый круг. И так было всегда. И надеюсь, что так и будет, потому что без всего этого Москва — не Москва.

— Ага, а ты всё идёшь. — подловил Андрей. — Уже давно стемнело, ты стоишь на Фрунзенской набережной и смотришь в ночное отражение в реке. Москва преобразилась, как модная тусовщица перед дорогим клубом. Единственное отличие — что Москва никого не снимает. Она просто такая сама по себе. В неоновом дожде на Арбате и тихими улочками на Пушкинской. В ярких небоскрёбах и низеньких домиках позапрошлого столетия. А в воздухе пахнет весной. И наверно так во всех городах, в Нижнем я тоже любил просто идти по улицам, а во многих ещё лучше, и я скажу тебе: Возможно. Возможно, так и есть. Но там нас наверное не ждут. И неизвестно, примет ли нас Прага или Барселона или Майами больше, чем на две недели. И будет ли беречь, как нас бережёт наша Белокаменная. Ведь в этих городах тоже есть такие как мы — гуляющие в ночи и до затирания слушающие любимую песню.