Дхарма в аду - [21]

Спустя долгие годы заключения, проведённые в ежедневных занятиях медитацией и строгих ретритах, моё восприятие боли и мрака претерпело радикальную трансформацию. Я обнаружил, что теперь, когда я падал в глубины безнадёжности и боли, испытывая жуткую, практически парализующую агонию, моя осознанность или, другими словами, ум, погружённый в медитацию, каким-то образом концентрировался лишь на самом переживании – я пребывал в прямом переживании этого опыта, не вовлекаясь в круговорот мыслительного процесса. Когда у меня это получалось, я ощущал осознанность как возникающее вокруг боли пространство. Потом боль просто растворялась в этом пространстве, и я оказывался в состоянии радости, практически счастья. Первый раз это переживание показалось мне неестественным и сомнительным, но со временем я к нему привык и с радостью отметил, что моя практика медитации стала тем методом, который позволяет мне работать со своими болью и отчаяньем и трансформировать их.

Переживание освобождения – когда видишь и чувствуешь резкую боль, а потом она растворяется в пространстве радости – было настоящим чудом. Это переживание позволило мне обрести уверенность в своей жизни, в своём духовном пути, в практике медитации, в возможности работать с любой жизненной ситуацией, вне зависимости от того, насколько она наполнена страхом и болью.

Возникший из боли и отчаянья осуждённого на долгий срок заключения узника, этот опыт трансформации привёл меня к переживанию всеобъемлющего, безусловного оптимизма. И действительно, какие могут быть в тюрьме условия для оптимизма? На тот момент в моей жизни и окружающей обстановке не было ничего, что могло бы послужить причиной для радости, скорее наоборот. Моя жизнь была трагедией, с какой стороны ни посмотри. И тем не менее, находясь у самого края бездны, я обнаружил радость, причиной которой никак не могло быть то, что происходило вокруг. Эта радость вызывала непоколебимую уверенность в том, что в самом сердце моей природы существует что-то хорошее – что-то, на что можно положиться. Мой собственный прямой опыт переживания трансформации боли и депрессии в радость и оптимизм является основным оплотом моей глубокой веры в то, что практика медитации способна полностью изменить современную исправительную систему.

Для добровольца хосписа депрессия может стать настоящим врагом. Одним из моих первых подопечных был Джон. Бывший байкер и шоумен, он был довольно придирчивым пациентом. Когда меня представили Джону как его добровольного помощника по хоспису, случилось сразу два происшествия. Во-первых, уже по пути на выписку его настигло известие о том, что его досрочное освобождение по состоянию здоровья аннулировано. Оказалось, что лечащие врачи проинформировали комиссию по условно-досрочному освобождению, что в лечении страдающего от рака Джо наметился прогресс, и комиссия в последнюю минуту отменила своё решение о досрочном освобождении по состоянию здоровья (такое освобождение иногда предоставляется заключённым для того, чтобы они могли умереть дома, в кругу семьи). И почти сразу же после этого случилось второе происшествие – Джон получил известие о смерти отца. Они были очень близки, и Джо впал в отчаянье. Он просто сдался – об этом легко можно было догадаться по его внешнему виду. Он не мылся неделями. Его длинные волосы и борода были грязными и взъерошенными. Ногти он не стриг, и под ними скопилась грязь. В его палате был невообразимый бардак. Вызывало недоумение, что больничный персонал допустил, чтобы всё зашло так далеко.

За следующие несколько недель мне удалось убедить Джона хоть немного привести себя в порядок и выходить прогуляться во двор, когда стояла хорошая погода. Джон потихоньку возвращался к жизни. На место депрессии вскоре заняли злость и яростная решимость во что бы то ни стало вырваться из тюрьмы. Джон решил задействовать все возможные рычаги правовой защиты и принялся писать во все подряд организации, которые, возможно, могли поддержать его усилия добиться освобождения по состоянию здоровья. Он ни за что не хотел умирать в больнице. Весь следующий год Джон был обречён испытывать взлёты и падения – надежду то и дело сменял страх, злобу – депрессия. В какой-то момент он отчаялся добиться чего-либо письмами и решил довести своё здоровье до критического состояния. Он решил, что либо его будут вынуждены отпустить домой, либо он просто умрёт и на этом всё кончится. Он перестал есть и стал угасать прямо на глазах. В конце концов его всё же выпустили. Джон умер через два дня после освобождения в городской больнице, где с ним до последнего момента был его старый друг, одержав таким образом свою «победу», как это можно было бы назвать в контексте несообразности современной исправительной системы.

За те годы, что я работал добровольцем в хосписе, помогая пациентам с физическими и психическими заболеваниями, в течение всей моей работы по подготовке заключённых к сдаче теста на соответствие уровню программы средней школы, за время занятий по медитации, которые я вёл в тюремной часовне, я много раз видел, как люди падают духом и сдаются. Они впадают в безнадёжную депрессию, а иногда даже умирают. Такое было не редкостью даже среди обычных людей – таких, как я сам. Они тоже загоняли себя в тупик и становились пациентами психиатрического отделения, не в силах придать смысл своему существованию в тюрьме, перестав даже думать о том, как будут жить после освобождения.