Дежавю - [19]

– Да Бога ради.

– Спасибо. – Петр приступил к салату. – Так вот. Ситуация сложилась таким образом, что я, по воле Льва Кирилыча, занимаюсь поисками некой загадочной белой футболки. Загадочной для меня потому, что о предмете своего поиска имею информацию, мягко говоря, минимальную. Что очень, – глядя в тарелку, Волков сделал жест вилкой, – очень осложняет поиски. Практически делает их невозможными, вы понимаете?

– Допустим. Что вам известно?

– Ну… Что якобы жизненно необходимо ее найти. – Волков поднял брови и посмотрел собеседнику в глаза. – И я ищу. Но ведь можно искать-искать, да так и не найти, верно?

– Где Невельский?

– М-м… – Петр отрицательно помотал головой, положил в рот кусочек помидора, прожевал и выразительно проглотил. – Это не имеет к делу никакого отношения. Он уже не ищет. И не будет.

– А почему, собственно, я должен вам верить? Обоснуйте.

– Вот мой мандат, – Волков вынул из кармана пиджака и протянул через стол белый лоскуток.

Собеседник взял его, надел очки, внимательно вгляделся в ткань, покрутил в руках, рассмотрел шов и, аккуратно сложив, убрал в карман.

Затем снял очки, убрал их, сделал глоток коньяку, набил трубку и раскурил ароматный табак.

Петр выпил минеральной воды и перешел к мясу. Его визави курил трубку, смотрел на собеседника и думал. Волков покончил с мясом, аккуратно положил на тарелку параллельно друг другу вилку и нож, допил минеральную воду и, закурив сигарету, встретился с ним взглядом.

– Ну, допустим, – трубка легла в пепельницу. – Что вы хотите знать?

– Все, – просто сказал Петр.

– Нет, вы мне определенно симпатичны… Знаете, у вас необыкновенно умные глаза. Умные и честные. И я прекрасно знаю, что именно таким глазам верить – сущее безумие, но… У меня есть альтернатива?

– Вам решать. И потом – интерес в этом деле у нас обоюдный.

– Ну, мой-то, я так понимаю, вам, в принципе, понятен, хоть и не до конца, конечно. А ваш? Неужели вульгарная корысть?

Волков с демонстративным наигрышем кивнул, продолжая молча курить.

– Впрочем, воля ваша. Будем считать, что вы типичный частный сыщик из дешевого бестселлера. Вам так удобнее? Извольте. Мне на сей момент выбирать не приходится. Я, волею обстоятельств, вынужден принять ваши условия. Итак…. Я вас нанимаю. Мне действительно жизненно, как вы изволили заметить, необходима эта самая футболка. Оплата ваших трудов будет соответственной. Вполне и даже весьма. Можете поверить. Но… На поиски я вам даю сутки. Я ведь прекрасно понимаю, что она уже у вас. Скажете нет?

– Нет.

– А вы допускаете, что я могу подключить других людей, для которых уже лично вы станете объектом, так сказать, внимания?

Волков опять молча кивнул, а потом потушил в пепельнице сигарету и сказал:

– Валерий Алексеевич, деньги, они, конечно, очень заманчивы и желанны сами по себе, тем более если на самом деле «вполне и даже весьма». Но, видите ли, дело в том, что мне самому хочется свернуть всю эту историю как можно быстрей к чертовой матери. В силу определенных, глубоко интимных обстоятельств. А у вас самолет завтра, лаборатория готова, персонал… Какие подключения других людей? Где на это время? Что вы меня, как фуцена, на понт берете? Прошу прощения. Я же офицер, я же и обидеться могу. А револьверы мы и сами имеем…

– Да… – Собеседник Волкова отхлебнул коньяк, раскурил погасшую трубку и взглянул, прищурясь, сквозь дым на Петра. – Умные глаза…

Лицо Волкова осветилось открытой широкой улыбкой.

– Черт с вами, слушайте. Я, по зрелому размышлению, от откровенности своей перед вами абсолютно ничего не теряю. А рассказав, имею шанс получить завтра футболку. Вы ведь ее иначе не… найдете?

– Не-а, – Петр отрицательно мотнул головой.– Ни Боже мой…

Московский гость обреченно-понимающе кивнул, несколько раз пыхнул, раскуривая, трубкой и начал:

– Собственно, ни в одной другой стране мира эта история не привлекла бы к себе внимания даже самого дешевого репортера. Дело самое заурядное. Но у нас же все через… Мы даже гланды вырезаем через анальное отверстие. Я уезжаю в другую страну, где меня ждут, где мне готовы предоставить все условия для работы. И пытаюсь вывезти свою интеллектуальную собственность. И все. И никаких шпионских страстей. Тем более что это даже не контрабанда в строгом понимании этого термина. Где написано, что из страны нельзя вывозить пирамидон?

– Нигде, – согласился Волков. – А зачем вам вывозить пирамидон?

– Не ерничайте. Видите ли, существовала некая лаборатория, весьма закрытая, я ею заведовал. И было это, казалось бы, совсем недавно. На нужды этой лаборатории, как, впрочем, и многих других, сходных с ней не по профилю, а… м– м… по принадлежности к курирующему ведомству, страна отдавала последние копейки. Да что отдавала, ее никто и не спрашивал. И дело того стоило. Были колоссальные прорывы в чистой науке. Они имели, конечно, и прикладное значение, очень важное для… ведомства, но ценность была не в этом. Мы занимались, вы уж извините, я постараюсь на пальцах, чтобы понятней было… синтезом веществ, воздействующих на психику человека. Радость, боль, счастье, отчаяние – это все химические процессы, происходящие внутри головного мозга. Вам понятно?