Дэйтрейдер. Кровь, пот и слезы успеха - [96]

"Извините, но могу ли я задать вопрос, сколько контрактов на S&P прошло через вас?" – спросил я его вежливо, но с очевидным намерением.

"Ни одного", – ответил мужчина.

"Тогда сколько акций проходило в ваших сделках?" – снова спросил я.

"Нисколько. Я не трейдер".

"Тогда как вы можете оценивать трейдера? Статистика результатов – это всего лишь половина истории".

Вы знаете, что трейдеры и фондовые менеджеры – не просто числа. Важной стороной управления фондами является человеческий аспект, и в трейдинге, бесспорно, человеческий элемент тоже присутствует. Вы можете количественно выразить ежемесячную доходность, стандартное отклонение и амплитуду между пиками и падениями, но как вы можете оценить неуловимое? Как оценить психологическую дисциплину трейдера?

"А как насчет упорства и самоотверженности? – спросил я этого директора по исследованиям. – Как насчет дисциплины? Как вы можете выразить количественно эти качества?"

Не находя ответа, он чуть ли не с пеной на губах прошипел: "Надеюсь, через какое-то время мы узнаем этого трейдера".

В трейдинге мы называем товарные фьючерсы "не подверженными порче". Это означает, что каждый фьючерс на что-либо ничем не отличается от предыдущего. Один бушель пшеницы точно такой же, как следующий бушель, если он удовлетворяет спецификациям данного фьючерсного контракта. Точно так же, один баррель западнотехасской средней сырой нефти ничем не отличается от другого, и один фьючерсный контракт на S&P 500 имеет точно такую же стоимость, как другой. Эта "не подверженность порче" и обеспечивает возможность фьючерсной торговли.

Однако трейдеры подвержены порче. Мы имеем некоторые общие характеристики, но мы не одинаковые. Когда речь идет об исполнении приказов клиентов, некоторые брокеры в яме настоящие эксперты, но они не могут самостоятельно торговать, не имея чужих приказов. Есть локалы, великолепные в скальпинге, но никогда не заключающие позиционных сделок, основанных на собственном рыночном мнении. Между трейдерами большие различия не только в способностях, но и в стиле, и темпераменте.

Однако у очень хороших в профессиональном плане трейдеров есть одна общая особенность: как только они изучили технику чтения рынка, почувствовали поток приказов на пол и понимание технического анализа, они могут торговать чем угодно. Не имеет никакого значения, что это – бонды, фьючерсы на фондовый индекс, валюты или даже сельскохозяйственные контракты. Если эти контракты обладают достаточной ликвидностью и волатильностью, трейдер-эксперт может покупать их и продавать. Мне часто говорят, что я бы торговал фьючерсами на конский навоз, если бы у них была достаточная ликвидность и волатильность. Если существует возможность торговать, не важно, что является базовым наличным рынком…

Большую часть своей карьеры я стоял в яме S&P, поскольку это моя специальность. Именно здесь я впервые заработал себе имя в качестве ордер-филлера, а позже в качестве локала. Этот контракт с самого начала был контрактом, которым надо торговать. Именно поэтому, глядя на сегодняшнюю S&Р-яму, я не могу избавиться от чувства, как будто я старый бык в загоне для молодняка. Я вижу так много новых лиц, из которых многие жаждут сцепиться со мной рогами. Я знаю тягу к торговле. Я знаю ее привлекательность. И я знаю, против чего восстают эти новые игроки. Кто-то останется, кто-то покинет арену, а кто-то просто исчезнет.

Я помню давно прошедшие годы, когда я начал чувствовать, что становлюсь в отношении ямы немного параноиком. Я должен был торговать, как вдруг абсолютно внезапно заметил двух или трех молодых трейдеров, стоящих у края ямы и наблюдающих за мной. Когда я смотрел на них, они отводили взгляды. Несколько минут спустя они снова стояли, уставившись на меня.

"Что надо?" – рявкнул я на них.

"Ничего", – ответили они, пожав плечами, и удалились.

Через несколько дней появилась новая группа трейдеров. Все были с новыми членскими значками и стояли, уставившись на меня. Это начинало выводить меня из себя.

"О'кей. Скажите, в чем дело? Почему вы смотрите на меня?" – спросил я одного из новых членов.

"У нас идет обучение торговле на полу, – робко объяснил мне один из этих трейдеров. – Инструктор сказал, что, если мы хотим увидеть лучшего локала на полу, нам следует посмотреть на LBJ".

Тогда я рассмеялся, а позже рассказал эту историю моему другу Микки Хоффману, ведущему на Мерк курсы трейдинга. Однако я должен отметить, что был рад, развеяв свой страх, будто эти новые трейдеры принимали участие в новом заговоре, согласившись выводить меня из себя. Я оказался всего лишь домашним заданием.

Я помню, как был на их месте, наблюдая за таким трейдером, как Маури, в яме золотых фьючерсов. Я вспоминал об этом каждый раз, когда видел в яме нового члена или когда один из работающих на меня клерков впервые надевал куртку трейдера. Когда я смотрю в S&Р-яму, то вижу лица очень многих людей, которых привел на Мерк я или которых спонсировал кто-то из тех, кого я знаю. Я могу пройтись по полу Мерк, заходя в любую из ям, и увидеть трейдеров, пришедших на биржу при моем прямом или косвенном участии. За прошедшие годы биржа стала гораздо более разнообразной по этническому составу. Помню, как впервые посетив Мерк, я подумал, что именно это место не имеет ограничений для тех из нас, кто не вырос в бизнес-среде. И я взял на себя задачу открывать эту дверь любому, кто подает надежды или обладает талантом. Именно таким способом я возвращаю возданное мне, вспоминая таких людей, как Лу Матта и Маури Кравитц, которые открыли эту дверь для меня.