Дэйтрейдер. Кровь, пот и слезы успеха - [11]

Я киваю в знак согласия, сидя за широким столом из темного дерева, под стеклом которого три бейсбольные карточки с автографами Джо ДиМаджио, Тэда Уильямса и Микки Мэнтла. "Если рынок пойдет выше 1 065 – это сигнал покупать, – соглашаюсь я. – Ниже этого уровня мы идем на понижение".

Я бросаю взгляд на экран компьютера, отражающий вчерашнюю рыночную активность, и бегло пробегаю по заголовкам Си-эн-би-си. И вот наступает время торгов. Трейдеры уходят в соседнюю комнату, где стена компьютерных экранов высвечивает зарегистрированные на бирже курсы и графики цен. Заработали телефоны, и первые приказы размещены. К открытию рынка мы сделали первые ставки.

На какой-то момент я остаюсь один в офисе, окруженный фотографиями и дорогими мне символами. Первый и самый главный – моя семья. На стенах офиса висят фотографии моей жены Джулии и наших семерых детей. Я унаследовал от отца азартное сердце и любовь к спорту. На одной из стен собраны фотографии турниров по гольфу с моим участием. В рамке под стеклом – фото с автографом Уолтера Пэйтона. На люцитовом столике напротив рабочего стола – шлем команды университета Нотр-Дам с автографами всех призеров "Хейсман-трофи".

Я надеваю белую куртку трейдера с эмблемой, на которой написано "LBJ". Хотя мои инициалы LJB, я переставил их местами, чтобы получилась более яркая аббревиатура. (Помните Линдона Джонсона "а вы с LBJ?") Эмблемы тредеров – наши символы, и, чем они оригинальнее, тем лучше. Мой брат Джоуи выходит с эмблемой "OEJ". Другие выбирают такие модные словечки, как «POW» или "WOW". Мой друг и наставник Маури Кравитц имел проблемы со здоровьем и мгновенно засыпал во время торгов. Поэтому он выбрал своей эмблемой "ZZZZ". Какой бы ни была надпись на эмблеме, её цель привлечь и удержать чье-нибудь внимание по другую сторону ямы, чтобы вас запомнили на этих и следующих торгах.

Покидаю офис, но знаю, что через час или два вернусь. Я оставляю вариться в яме на протяжении долгих дней своих трейдеров, таких же молодых, как я в начале карьеры. Они продвигают мои торги. Они покупают, когда я покупаю, продают, когда я продаю. Я по-прежнему в яме, потому что активность там слишком важна, чтобы ее можно было игнорировать. До тех пор, пока существует яма, моя фирма и я будут представлены в ней. Но будущее за персональным компьютером.

Посещая Мерк, взмахом руки приветствую других трейдеров. Вне ямы есть место для товарищества или даже дружбы. В яме – совсем другая история. Что бы не происходило на рынке – медленное минимальное изменение цен или резкое скачкообразное колебание – это означает войну. Я хорош ровно настолько, насколько оказались хорошими мои последние торги, и в каждый божий день я либо выиграю $100 000, либо потеряю $50 000.

Непосредственно перед открытием рынка я делаю свои ставки. Я стою на втором ярусе сверху, почти напротив подиума, где Мерк выставляет курсы цен и сделок. Мой брат Джоуи стоит рядом слева. За минуту до звонка и начала торгов я вспоминаю, как впервые открыл двери Мерк.

Год назад я получил диплом в колледже и зарабатывал на жизнь за рулем отцовского грузовика. Это не совсем то, что мне хотелось, но, кроме надежд на лучшее, увы, ничего не было. Регулярно просматривая в "Уолл-стрит джорнэл" цены на золото (в те дни они были выше обычного уровня), я интересовался, как можно использовать фьючерсы на золото для увеличения моего счета.

После работы мы играли в мяч с Лу Маттой, старше меня на 15 лет, нашим старым соседом, преуспевающим трейдером Чикагской Товарной Биржи. Когда я упомянул о фьючерсах при Лу, он пригласил меня на биржу. "Приходи как-нибудь на пол, – сказал он, – и увидишь, как происходят торги".

В день, когда я пришел на Мерк, Лу Матта предложил мне работу. Не знаю, что было тому виной: шум или приток адреналина в крови, но я интуитивно почувствовал шанс преуспеть в этом кругу. Я стал посыльным. Это единственный способ узнать все входы и выходы на Мерк. Предыдущий опыт не имеет значения, будь ты хоть семи пядей во лбу, ученым-ядерщиком, лауреатом Нобелевской премии. Когда ты начинаешь на Мерк, ты должен начать снизу, как курьер. За минимальную заработную плату берешь приказы от клиентов, разносишь их от стола для приема приказов брокерам в разных ямах, специализирующихся на крупном рогатом скоте, свинине, валюте, евродолларах и так далее.

Поработав несколько дней курьером, я увидел человека, уже до этой встречи сыгравшего огромную роль в моей жизни. Он навсегда останется одним из тех, кто наиболее сильно повлиял на мою карьеру и который впоследствии стал моим близким другом. Это был Маури Кравитц. Моя мать работала у него юридическим секретарем, но он не видел меня с тех пор, как мне было 9 лет.

"Здравствуйте, Маури, – сказал я. – Вы меня помните?"

Маури посмотрел на меня поверх очков. "Здравствуй, Льюис, – тепло сказал он. Затем он заметил мою куртку с эмблемой Мерк. – Что ты здесь делаешь?"

"Я работаю курьером на Лу Матта".

"Почему же ты не пришел работать ко мне?" – спросил Маури, и в его голосе прозвучала искренняя обида.

Я не хотел просить о покровительстве ни у Маури, ни у кого-то еще. Я пришел, не ожидая от людей ничего, кроме похлопывания по плечу и дежурных речей с пожеланиями удачи. Но Маури был не такой. Он по-настоящему заботился о людях, и когда он предложил мне шанс, это было сделано от всей души. "Найди меня через пару недель, – сказал он. – Я сделаю тебя своим клерком".