Деятельность вооружённых националистических формирований на территории западных областей УССР (1943-1949) - [57]

По подсчётам польского историка Ольшанского, в июне 1943 года на Волыни прошло 78 антипольских акций, в июле – 300 (из них 57 – 11 июля, 22 – 12 июля), в августе – 135, в сентябре – 39.[230]

Из-за действий секирников и УПА поляки в массовом порядке бежали из сёл. Они сосредотачивались в райцентрах, городах или больших лагерях в лесах, где их охраняли либо польские коллаборационисты, либо польские партизаны из АК, БХ и других формирований. Десятки тысяч поляков с Волыни, а позже и из Галиции бежало на территорию оккупированной немцами Польши.[231]

Что же касается украинско-польского конфликта, то подсчёты жертв затруднены, но можно с уверенностью говорить о том, что в украинско-польском межэтническом противостоянии на Волыни погибло не менее 25 тыс. поляков и не менее 10 тыс. украинцев, хотя называются и большие цифры.

При этом, по подсчётам польских историков, на Волыни в 1943-44 годах прошло около 150-ти боёв и стычек АК с УПА, в которых погибли сотни бойцов с каждой стороны.[232]

То есть подавляющее большинство жертв составили не бойцы из националистических формирований, а мирные польские и украинские крестьяне.

Для иллюстрации конфликта процитируем один документ УПА. Судя по его некоторым параметрам - образное описание событий, отсутствие подписи, числа, получателя отчёта - и сопутствующим документам, хранящимся в той же папке, это составленный на основе отчётов УПА черновик для информационно-пропагандистских материалов, издававшихся подпольными типографиями. О характере конфликта это свидетельсво эпохи повествует довольно красноречиво: «Дня 17 июня 1943 года (…) Приказано разбить и уничтожить два фольварка (небольших польских усадьбы – А.Г.): Горко-Полонка и Городище. Со стороны Лаврова я увидел ракеты, которые трижды взорвались. Стало понятно, что наступление началось. Немедленно даю приказ наступать на фольварк. Без единого выстрела вступаем в центр фольварка. Из-за конюшни раздаётся выстрел часового. В ответ прозвучали наши выстрелы. Начался короткий, но упорный бой. Поляки отстреливались со стен. Чтобы лучше сориентироваться, откуда бьёт враг, мы зажгли солому. Ляхи начали убегать с фольварка. Повстанцы занимали здание за зданием. Из-под строений доставали ляхов и резали, говоря: «Это вам за наши сёла и семьи, которые вы пожгли». Поляки выкручивались на длинных советских штыках, кричали: «На милосць Бога, даруце нам жицэ, я ниц не винен (не винна)». А сзади четовой (командир четы, аналога взвода в Красной Армии – А.Г.) О., с разбитой головой, отзывается: «Наши дети, наши старики, были ли виноваты, что вы их кидали живьём в огонь?». И работа идёт дальше. Фольварк пылает красным пламенем. За это время поляки попрятались на чердаке и оттуда отстреливались. После короткого боя мы подожгли строение с ляхами, где они и погорели. (…)

С 19-20 июня отдел выдвинулся в село Ратнов, где спалил фольварк и без боя вышел в направлении села Коршевец. На следующий день разведка донесла, что в село Новостав приехал один немец. Тогда я взял нескольких бойцов, зашли и мы в село Новостав и окружили со всех сторон немца. Действительно интересно было видеть ту минуту, когда бойцы гаркнули немаку: «Хэндэ Хох». Немак сразу хотел стрелять, но, посмотрев, что он со всех сторон окружён, начал скулить: «Майне либе камерад», «подарите мне жизнь, у меня дома дети». Бойцы начали кричать: «Забить!» Я ответил, что надо проверить, что это за личность. По проверке выходит, что этот немчик не из полиции и не партийный (не член НСДАП – А.Г.), а к населению относится вполне допустимо. Тогда я ему говорю: «УПА будет уничтожать СД (немецкую тайную полицию – А.Г.), СС и партийцев, а [не] таких как он – беспартийных и солдат, которые из-за СД должны биться на фронте. Немчик из благодарности обнял ноги и благодарил, плача от радости».[233]

Обратим внимание: солдата Рейха, представителя военно-репрессивной тоталитарной машины, устроившей на Украине варварский террор и грабёж, повстанцы решают отпустить и это решение не может не вызвать уважения: по всем правилам войны военнопленные не считаются врагами. А поляков, в том числе и женщин, украинские бойцы прокалывают штыками с аргументацией: польская полиция жгла украинских детей и стариков.

Подобными были действия как поляков, так и украинцев. Националистическая ненависть друг к другу, битва не только за собственное государство, но и за «кровь и почву» ослепила в те годы сотни тысяч представителей соседних народов.

Касаясь военного аспекта противостояния УПА и АК, можно выделить ряд основных этапов борбы двух партизанских армий.

Первый этап приходится на весну 1943 года, когда УПА только создавалась, но повстанцы уже предприняли первые антипольские акции. В это время АК действует очень ограниченно, создавая в польских хуторах и сёлах на Волыни сеть самооборонных баз.

Второй этап приходится на лето 1943 года, когда украинский террор против поляков принял широкие масштабы, а Армия краёва ответила собственным террором. К лету 1943 года относится сокращение территории, контролируемой АК на Волыни.

Третий этап приходится на осень-зиму 1943 года. Он характеризуется усилением польского террора и усилением УПА, продолжающей увеличивать зону своей деятельности.