Девятый круг - [53]

— Ты когда-нибудь видел ее?

Почему его ответ был для меня так важен? Чего я хотел от Стефоми? Поддержки. Я хотел услышать от него, что Лилит как-то сумела забыть о своих прошлых страданиях. Что она все-таки смогла простить и людям, и ангелам то зло, которое они причинили ей.

Прежде чем ответить мне, Стефоми немного помедлил:

— Да, я ее видел.

— Где?

— У моря. Она выискивает прибрежные пещеры. Берег моря между линиями прилива и отлива, где суша встречается с океаном, — это зона Смежности. Когда Бог послал ангелов уничтожить ее детей… она не смогла спасти их всех. Там было слишком много беззащитных младенцев и слишком много самоуверенных, мстительных ангелов с большими мечами. Видения этих событий преследуют ее до сих пор.

— А как она выглядит?

— Почему такой внезапный интерес, Габриель? Еще вчера ты был твердо убежден, что ее вовсе не существует, что она — миф. Поскольку ангелы ведь не совершают массовых убийств детей, верно?

Я замолчал, не очень уверенный, что же во всей этой истории с Лилит затронуло меня больше всего.

— Она действительно является к благочестивым людям под покровом ночи и совращает их, когда они спят?

— Ну вот, Габриель, теперь ты задаешь вопросы, на которые я не могу ответить. Хотя… тут у меня мелькнула одна мысль. Если Лилит в своей пещере у моря на протяжении стольких лет принимала в качестве любовников свирепых и страстных демонов, то не допускаешь ли ты некоторой доли вероятности того, что сонные пожилые монахи стали бы для нее объектами некоторого разочарования? Мне кажется весьма сомнительным, чтобы благочестивые служители Церкви смогли удовлетворить, несомненно безмерные, аппетиты такой изощренной совратительницы. И мне приходит в голову, что, в сущности, эти благочестивые ханжи наверняка искали для себя некое оправдание, вызывающее сочувствие объяснение. В конце концов, если Лилит можно винить за каждую смерть ребенка, почему бы не поставить ей в вину также и те случаи, когда у некоторых пожилых монахов во сне случается поллюция, а? Особенно принимая во внимание, что собой представляют эти монахи, — понимаешь, ведь это же сексуально озабоченная орава.

Меня удивили резкость его тона и грубость слов.

— А ты становишься вульгарным, — коротко отреагировал я.

К моему удивлению, Стефоми рассмеялся:

— Извини меня, Габриель, но ведь и вопрос ты задал вульгарный, даже если и облек его в пристойную форму. Кстати, а чем тебя так заинтересовала сексуальная жизнь Лилит?

— Ничем! — ответил я резко, вдруг почувствовав какое-то беспокойство. — Понимаешь, я… Конечно, это совсем не мое дело, но я… Послушай, мне просто хотелось побольше узнать о ней, вот и все!

Это ужасно, однако я начал видеть Лилит во сне. Ужасно настолько, что я стал бояться ложиться спать. Возможно, Лилит из моих снов реальна. Возможно, нет. Как я могу узнать это наверняка? Но реальная или нет, она невероятно привлекательна. Пожалуй, это самая прекрасная женщина, какую мне когда-либо приходилось встречать. Для женщины противоестественно оказывать такое ошеломляющее воздействие. У нее длинные, до талии, черные волосы. Они струятся у меня между пальцами, как тончайшая шелковая ткань. Ее великолепная кожа подобна белоснежному мрамору… и так же прохладна на ощупь. Но во всем ее облике всегда присутствует печаль — и в синих глазах, и в тех слезинках, что беззвучно падают из них… соленых слезинках, остающихся на моей коже…

Когда я вижу ее, то забываю, что это дьяволица, ведь выглядит она скорее как античная богиня. Воплощение красоты, эротизма и вожделения. Она носит длинные черные платья, плотно облегающие фигуру и ярко контрастирующие с белизной ее кожи. И вместе с ней приходит мягкое, тихое оцепенение, постепенно заполняющее все пространство вокруг сладостными эротичными посулами, которые она отказывается выполнять.

Когда я вижу ее, мне хочется говорить с ней. Извиниться за то, что пытался сделать Адам, за угрозы ангелов и за ужасный способ, каким Бог наказал ее за неподчинение эгоистичному, отвратительному мужу. Однако всякий раз при ее появлении любые благородные мысли из головы улетучиваются. И думать в такие моменты я могу лишь об одном: как я хочу ее… как хочу прикасаться к ней, целовать ее, заниматься с нею любовью целую ночь. Мне не нравится, что она имеет такую власть надо мной. Я уверен, она делает это намеренно. Она дразнит меня. Ей очень нравится, что меня возбуждает уже одно ее присутствие. Она наслаждается этим. Но она никогда не отдается — о нет! — хотя и может подвести ситуацию вплотную к этому. Но всякий раз в этот критический момент ее взгляд становится холодным, губы сжимаются, и она злобно шипит мне в ухо, что ни один мужчина из смертных никогда не насладится ее телом, ибо теперь она принадлежит только демонам.

Господи, как мне хотелось бы, чтобы Стефоми никогда не начинал разговора о ней, ибо теперь она — то ли реальная, то ли нет — преследует и мучит меня во сне. В конце концов мне пришлось пойти в аптеку и купить успокоительные таблетки, способствующие нормальному сну. Теперь, к великому облегчению, Лилит, похоже, уже не способна вторгаться в мой защищенный лекарством сон.