Девятый император - [88]

– Спаси Христос, – ошарашенный Ратислав принял у девушки крынку с молоком.

– Ты у нас теперича по селу герой, – сказала Маленка. – Сказывают, ты разбойника половецкого насмерть убил.

– А и убил, – важно сказал Ратислав. – Он Заряту хотел обидеть, нехристь, собака! Вот я его стрелой-то и сразил.

– Страсть-то какая! – Маленка в театральном ужасе закатила глаза. – Какой же ты храбрый, Ратислав. Я бы, ей-бо, со страху померла.

– Да ладно уж, – Ратислав махнул рукой. – Вот боярин, сродственник Липкин, он храбер зело. Четверых одной левой положил, далее не умаялся.

– У Липки сродственник боярин? – Маленка изобразила интерес. – Вот не думала! И что ты все о ней – Липка, Липка. Уж не влюбился ли?

– А твое какое дело? – Ратислав покраснел.

– Да так, к слову пришлось. Если влюбиться захочешь, у нас в селе девушки покрасивше Липки найдутся.

– Может, и есть, да только сердцу не прикажешь.

– На Пасху приходи христосоваться, – с лукавой улыбкой сказала Маленка. – Потом гулять пойдем.

Ратислав не успел ответить; в дверь опять постучали. На пороге стояла молоденькая поповна Настасья с корзинкой.

– Поклон тебе, Растиславушка, – поповна поклонилась. – Батюшка мой посылает тебе пирогов постных с грибами и капустой. Кушай на здоровье и… – Тут поповна осеклась, заметив Маленку.

– Помни, на Пасху я тебя жду, – с улыбкой напомнила Маленка и вышла, мазнув пренебрежительным взглядом по смешавшейся поповне. Ратислав сообразил, что происходит. В одночасье из байстрюка, сироты и деревенского бедняка он превратился в завидного жениха.

Настасья не сдержала своих чувств. Сунула Ратиславу корзинку, тут же убежала, шмыгая носом. Юноша запер дверь и вернулся в горницу. Сегодня Бог послал ему завтрак, какого давно не было. Это было тем более приятно, что в доме не было ни крошки. Да и от дома осталось одно название; когда-то добротная изба после смерти отца совсем обветшала. Ратислав сам пытался ее чинить, да отцов родственник дядя Славко помогал, но у дядьки у самого восемь детей мал мала меньше – где уж тут другим помогать!

Он едва успел с наслаждением съесть горячий душистый пирожок и запить его молоком, когда пришли чудовоборские мальчишки – прежде Ратислав был не вхож в их компанию. Ратислав показал им подарки Хейдина, рассказал о вчерашнем бое. Он наслаждался ролью героя. Потом пришли еще мальчишки. Новообретенные друзья шли весь день. И только к вечеру все разошлись.

Ратислав подумал, что это был самый счастливый день в его жизни. В глазах деревенских юн теперь настоящий герой, воин, богатырь. Но он совсем забыл, что обещал Хейдину быть у Липки к полудню, а уже вечер. И Заряты что-то нет. Все пришли, кроме Заряты. И Ратислав забеспокоился. Впервые за много месяцев Зарята не навестил его.

Он собрался идти к Липке. Надел тулуп, нахлобучил шапку. И тут многоголосый собачий вой, поднявшийся по селу, так хлестнул по нервам Ратислава, что юноша сразу подумал – какая-то беда случилась. И случилась с Зарятой. Саблю он брать не стал, схватил только половецкий лук и колчан со стрелами. Выбежал на улицу и помчался к окраине села, к дому Липки.

Легат оставил своего коня за воротами усадьбы, вошел во двор пешим. Хейдин и Акун шагнули ему навстречу, встали в десяти шагах друг от друга. Хейдин вытянул меч из ножен. Акун положил на правое плечо свой боевой шест-посох.

Легат еще не обнажил меча. Он стоял неподвижно и как будто изучал двух смертных, столь опрометчиво бросающих ему вызов. У Хейдина было достаточно времени, чтобы хорошенько рассмотреть страшного пришельца. Легат был в черных вороненых доспехах и черном плаще, оттого еще белее казалось его лицо – неестественно неподвижное, будто гипсовый слепок с лица умершего, с черными ямами незрячих глазниц. Этот пустой взгляд леденил кровь, и Хейдин ощутил, как лихорадочный озноб пробирает его до костей.

– Убирайся прочь! – крикнул Акун. – Тебе не пройти.

– Безумцы, вообразившие себя воинами, – зазвучал в голове Хейдина замогильный голос. – Ваши жалкие жизни ничего не стоят. Но я окажу вам честь, убив вас. Вы умрете быстро и легко.

Лязгнула сталь, и Легат уже направлял в сторону защитников принца хейхен из черной виллехенской стали – легендарный меч Ро-Руэда. Ну что ж, подумал Хейдин, если кто-нибудь и скажет о нем посмертное слово, то наверняка упомянет, что убил его не пьяный наемник, а демон с волшебным мечом. В этом есть определенное утешение.

– Клянусь Триадой, мне больно смотреть, во что они превратили тебя, Йол! – сказал с горечью Акун. – Жаль, что мы встречаемся врагами.

– Тот, о ком ты говоришь, старик, давно умер. Скоро и ты к нему присоединишься.

– Я бы не был в этом так уверен, – сказал Хейдин.

Легат в мгновение ока оказался рядом, сделал выпад. Хейдин парировал этот удар. Тут же на Легата напал Акун, виртуозно орудуя своим посохом. Но Легат ушел из-под ударов боевым шестом Акуна и снова обрушился на Хейдина. Ортландец успел принять клинок демона своим мечом, но удар был такой невероятной силы, что Хейдин был отброшен на несколько саженей и оказался в сугробе. В следующий миг Легат новым ударом сбил с ног Акуна. Старый воин оказался на снегу Черный воин несколько раз рубанул воздух перед собой и встал в оборонительную позицию, будто приглашая своих противников продолжить бой.