Девять жизней Дьюи. Наследники кота из библиотеки, который потряс весь мир - [64]
Но хотя в случае необходимости Линда всегда могла рассчитывать на помощь своей сплоченной семьи и друзей, в ее жизни назревали перемены. Отец ее почти отошел от дел, так что им пришлось сократить штат и территорию обслуживания; основная тяжесть работы падала на Линду, и ей пришлось отказаться от участия в благотворительной работе. Дочь уже выросла и вскоре должна была начать самостоятельную жизнь. Бабушка умерла, и родственники продали дом, где Линда провела столько счастливых лет рядом с хлопотливой бабушкой, никогда никому не умевшей отказать, начиная с рабочих, строивших скоростную автостраду, и кончая случайными прохожими, которые так радовались чашке кофе и гостеприимной улыбке хозяйки.
Ее смерть как бы закрыла книгу о Бейсайде Линды Кайры – городке, где когда-то цвели яблони и виноградные лозы увивали беседки и где теперь никто не заговаривает с незнакомыми людьми, не говоря уже о том, чтобы пригласить их к столу. Г од за годом ранние иммигранты вытеснялись новыми приезжими и беженцами, прибывающими из Сити, как местные жители называли Манхэттен, и подыскивали себе новое место для жилья. Когда закончился век старого Бей-сайда, Линда продала свой домик, получив за него в десять раз больше, чем при покупке в 1973 году, и приобрела отдельный дом в викторианском стиле, двухэтажный, с тремя спальнями, в районе Флорал-Парка, Куинс. Хотя этот район находился лишь в двух милях от Бейсайда, Линде Кайре он казался другим миром. Главная улица в ее районе Бейсайда, проспект Белл, пестрела яркими вывесками, ее четырехрядное движение было плотным и шумным. А в районе Флорал-Парка главной являлась улица всего с двумя полосами движения, Тьюлип-авеню, вдоль которой выстроились отдельные строения магазинов с аккуратными вывесками: булочная, кондитерская; небольшой супермаркет с адвокатским офисом на втором этаже. Основанный в 1874 году продавцом цветочных семян, давшим всем улицам названия цветов, поселок Флорал-Парк был включен в состав города в 1908 году. В честь этого события в одном конце Тьюлип-авеню была построена библиотека с белым шпилем, а в другом разбит обширный парк. Ежегодно на обширной лужайке в начале Мемориального парка устанавливалась рождественская елка, и прохожие останавливались полюбоваться сияющими огоньками, а потом в расположенной рядом католической церкви пили горячий шоколад. Линде все это казалось странным и непривычным.
Для Линды Флорал-Парк был уютным, утопающим в зелени уголком в духе иллюстраций Нормана Рокуэлла, буквально в двух шагах от беспорядочного нагромождения домов остального Куинса. Правда, приходилось ехать миль тридцать, чтобы обогнуть громадный Нью-Йорк, зато здесь, со всех сторон окруженный шумными магистралями и многонаселенными домами, расположился тихий заповедный оазис типичного городка среднезападной Америки. Здесь на лужайках собирались жители квартала и под музыку по «Лайт FM» покупали хот-доги, а дети катались на велосипедах. Здесь она могла украсить дверь своего дома нарядным венком и возиться с цветами на клумбах. В конце проспекта Флорал находилось величественное здание школы, построенное еще в первом десятилетии XX века. На окраине района, за небольшим леском, где обитали многочисленные птичьи семейства, расположился ипподром Бельмонт-Парк, где ежегодно проходили знаменитые скачки «Бельмонт Стейке». Летом в выходные крики комментаторов заглушались стрекотом газонокосилок и звонкими ударами по мячу игроков в баскетбол.
На перекрестке проспектов Честнут и Флора, в квартале от дома Линды, находилась станция Беллроуз железной дороги Лонг-Айленда. Оттуда было всего пятнадцать минут езды до вокзала Гранд Сентрал, но Линда редко ездила в Сити, иногда раз в год, чтобы посмотреть на Бродвее заинтересовавшее ее шоу. Многие ее друзья, в том числе те, кто когда-то катал маленькую Линду в детской коляске по Бейсайду, теперь тоже жили здесь, рядом. Они выросли в Куинсе, а потом перебрались сюда, где было тише, больше воздуха и зелени. И здесь воссоздали обстановку любви и помощи, в какой жила Линда прежде. Она уехала недалеко, во всяком случае по географическим понятиям. Ведь круг в сто миль, где район Куинс встречается с Лонг-Айлендом, был родным для Линды. И она была счастлива обнаружить свой маленький кусочек Америки в его центре.
А вот Дженни вовсе не радовалась переезду. До двадцати трех лет прожила с мамой в доме, где выросла, и ни за что не хотела его покидать. Она отказалась собирать даже туалетные принадлежности, и Линде пришлось попросить упаковать ее вещи рабочих, которые их перевозили.
Хлоя и Куки вели себя еще хуже, особенно Куки, обладавшая способностью выражать свои мысли, желания и настроения всеми доступными ей средствами – толкала человека, садилась ему на ступни, хватала за ноги и, главное, мяукала на все лады. Различная интонация, тональность и длительность этих голосовых сигналов отлично передавали ее радость или недовольство, просьбу или даже требование. Порой, когда дело касалось брокколи-рейба, она мяукала так тоненько и жалобно, что у нее получалось «Мама!». Линда считала, что это ей только кажется, но, когда мяуканье Куки доводилось услышать ее друзьям, они приходили в изумление.
