Девять с половиной идей - [4]

Оля не все понимала из того, о чем говорили старушки, вечно злобные и завистливые. Она только знала, что они плохо отзываются о тете Маше, которую девочка считала второй мамой.

Оля уже несколько раз пыталась спросить мать, где же ее папа, но та всегда как-то грустнела и переводила разговор на другую тему. Оля не настаивала, хотя ей было очень интересно узнать, где же ее отец, который обязательно должен быть похож на дядю Сашу – такой же сильный, всегда находящий время для своих детей.

А у мамы времени почти никогда не было, но Оля от этого не переставала любить ее. Ей только хотелось узнать, кто же ее отец. Эту тему она затронула не сама, просто в детском саду, откуда ее обычно забирала все та же тетя Маша, воспитательница как-то сказала, что надо уважать любую профессию, главное – это приносить благо Родине. А потом она попросила детей сказать, кем работают их родители. Каждый с гордостью сообщал о профессии отца и матери. Сережа, например, пыжась от того, что знает такие слова, сказал, что его папа – кандидат технических наук. Воспитательница каждого хвалила, смеялась вместе с детьми. Когда же очередь дошла до Оли, то она, тоже гордая за свою маму, заявила на всю игровую комнату, что ее мама – медсестра.

– А папа? – задала вопрос воспитательница.

Оля не ответила, а только опустила глаза. Она видела, что друзья смотрят на нее, при этом воцарилась тишина, словно каждый ждал только ее ответа. У Оли не было папы, но она не хотела об этом говорить, потому что боялась, что другие дети будут смеяться. Раньше она никогда не задумывалась о том, что у нее и у ее мамы нет никого, похожего на дядю Сашу.

– А у нее нет папы, – произнес кто-то из детей.

Воспитательница постаралась замять эту неловкую сцену, стала что-то весело говорить, декламировать стихи, но Сережа, который был самым одаренным мальчиком, крикнул так, чтобы слышали все:

– А моя мама говорит, что у тех, у кого нет отца, семья неполная! Они незаконнорожденные!

Поднялся крик, воспитательница вскочила на ноги и попыталась стукнуть мальчика. Никто толком не понял, что означает «незаконнорожденный», однако это звучало противно и гадко. Что-то плохое, и это плохое было связано с Олей.

Оля запомнила, что тогда никто не смеялся. Все смотрели на нее с каким-то доселе незнакомым чувством. Это было презрение. Девочка поняла, что ее презирают за то, что у нее нет папы.

Она чувствовала на себе взгляды своих друзей, с которыми только что играла в мозаику или одевала кукол, а те, окружив ее кольцом, стояли молча и смотрели. Тогда Оля побежала в спальню, улеглась в свою кровать и стала плакать.

К ней никто не подошел, воспитательница, только заглянув, исчезла.

Когда Оля вышла обратно к группе, ее перестали замечать. С ней больше не играли, другие дети сторонились ее. А когда пришли родители, каждый ребенок что-то обязательно шептал своей маме или, хуже того, папе.

А Олиной мамы не было, пришла тетя Маша, у которой Оля потом, по дороге домой, и спросила, почему у других детей есть папы, а у нее нет. И что такое незаконнорожденный.

Тетя Маша, веселая, полная блондинка, сжала ее руку и сказала:

– Глупости, Оленька, не слушай их. Это сплетни, как и то, что говорят старухи про меня и моих малышей, сидя около подъезда. Они хотят сделать тебе больно, но ты не давай им понять, что чувствуешь боль, и ни в коем случае не плачь. Им только этого и надо. Будь сильной. А папы у тебя нет, потому что он не самый лучший человек. И обещай мне, что ты всегда будешь любить свою маму, несмотря ни на что. Она делает все, чтобы вам жилось хорошо, запомни. Есть много людей, которые рады причинить боль, но ты не поддавайся.

Оля расплакалась второй раз за день, прижавшись к тете Маше, а та обняла девочку. И именно в этот момент Оля пообещала себе, что никогда не бросит свою маму, которую она любит больше всего на свете.

Мамы все еще не было, хотя она обещала в это время быть дома. Неожиданно зазвонил телефон, и его трель испугала Олю. Она еще никогда не брала трубку сама, хотя много раз видела, как ее мама говорит по телефону.

Звон продолжался, и Оля шагнула к темно-красному аппарату. Она сняла тяжелую трубку и сказала:

– Да.

На том конце провода воцарилось молчание, кто-то сопел, а затем мужской голос, похожий на тот, каким вечно курящий папиросу дворник Федя кричал на детвору, произнес:

– Эй, позови маму. И быстро! У меня к ней заказ.

– Ее нет дома, она еще не вернулась из больницы, – сказала Оля, зная, что мама работала в большой клинике в центре их городка. Правда, она ни разу не брала дочь с собой на работу, хотя Оля много раз просила ее об этом. Но та отказывалась, она умела быть непреклонной, когда хотела.

– В какой больнице, детка? – произнес хриплый голос. – Где она шляется? Когда завалится домой, передай, чтобы срочно связалась с Юрием. Ты поняла?

– Да, – ответила Оля, хотя ей совсем не нравился голос этого человека и то, как он говорит о ее маме. Но она была послушной девочкой. Она обязательно передаст маме, когда та придет домой.

– Ну, хоккей, – отозвался мужчина, и в трубке послышались отрывистые гудки.

Едва девочка положила трубку, как услышала, что замок в двери открывается. Это была мама.