Девять дней в июле - [28]
После дяди Жени ведомость пополнилась Жекой с первого этажа, Вадиком из соседнего подъезда и сердечным другом Сашкой из тринадцатой квартиры.
Жека был хороший мальчик, уже студент; между прочим, работал над дипломом – про Пушкина.
– А про чего ты пишешь диплом, Жек?
– Конечно, о Пушкине! – отвечает Жека столь горячо, будто этот Пушкин – его любимый дядя из Бердичева. («Тетьтань, умоляю, в ДЛТ выкинули печатные машинки, я записан в очереди триста-там-с чем-то, полтинник не одолжите?» – «Женечка, голубчик, о чем разговор, нежто уж на Пушкина-то не дадим?!»)
А вот Вадик был матушкин рояльный ученик, страстный любитель музыки. («Вадик, нет, ты мне скажи: вот как, как это золотой медалист, математик и, заметь, шахматист может не уметь считать простую четверть с точкой?! Обыкновенную человеческую четверть с точкой?! Рааз – иии – дваа! – а потом отдельно: ИИИ!!!») Каждый год, в мае, матушка прощалась с Вадиком навеки. И каждый год в сентябре Вадик появлялся перед нашей дверью. («Вадик! Опять?!» – «Ну пожалуйста, ну можно я и в этом году позанимаюсь музыкой, а?» И, спустя пару месяцев: «…нет, ты мне скажи: вот как… шахматист… простую человеческую четверть…»)
А Сашка был красивый. У него были красивая миниатюрная мама-профессор с модной белой прядью в сложной черной стрижке, красивый статный папа и красивая фамилия Вайншток. Мы с Сашкой не целовались, но прогуливались.
«Вайншток!» – записала я. И, покончив с соседями, перешла в мир музыки.
Моей первой учительницей фортепиано была грузная и чопорная дама с неприличной фамилией Пейсахис. Добрый, чуткий ребенок – я страшно переживала за несчастную Дору Абрамовну. «Кто твоя учительница, девочка?»«Писахи», – тихо отвечала я, краснея. Мне казалось, с такой фамилией человеку следовало незамедлительно умереть от смущения. Что, собственно, Дора Абрамовна и сделала довольно скоро. Чувство неопределенной, неявной вины и где-то даже причастности к этому печальному событию навещало меня некоторое время. Пока неожиданно и по секрету не выяснилось, что Дора Абрамовна умерла понарошку и, будучи на ту пору вполне живой, продолжала смущаться среди пальм и соленых песков далекой жаркой страны. Дора Абрамовна была занесена в списки ложечников-виртуозов на правах павшего, но счастливо воскресшего солдата. В конце концов, не соседа же пьянчугу Кольку-Умру-ли-я увековечивать! Художественная самодеятельность Завода Таких-то Приборов пополнялась людьми глубоко порядочными и ответственными.
Последним участником концерта оказался Димка Селицкий – консерваторский друг отчима, скрипач, красавец, хохмач. Заодно – сын известного Вадима Селицкого: II конкурс Чайковского, Академический симфонический, Мравинский… Академическое мравинское прошлое отца не уберегло хрустальные Димкины пальцы от армейской службы. Вечера напролет исполнял он перед фольклорно-тупым и вечно пьяным майором черт знает каких войск пленительный полонез Огинского – любимую майорову вещицу, авторство которой так и осталось для майора загадкой: «Эх, написал же ж кто-то такую музыку!» В послеармейской жизни Димка Селицкий подрабатывал на «Ленфильме» в массовке. Чаще всего его звали на роли белогвардейских офицеров: что-то неуловимо белогвардейское виделось в тонком иудейском Димином профиле помощникам режиссеров. В свободное от скрипки и Белой гвардии время Димка распевал чудовищно антисоветские куплеты, от которых щемило сердце даже у подвальных мышей.
…и тут мой скорбный труд (привет старику Пимену!) прервался вздохом-охом:
– Ты с ума сошла? Что ты пишешь?!
– А чо?
– Да ты посмотри на свой список! Да на всем заводе не найти столько евреев, сколько ты запихала в этот говенный кружок этой гребаной самодеятельности!
– Да кто, кто евреи???
– Да все!!! Все!!!
– Ничего не знаю! Меня про евреев не предупреждали!
– Та-ня! – Оперный баритон отчима срывается на фальцет. – Нет, ты поди сюда! Нет, ты взгляни на этот список!
Список рабочих-энтузиастов в составе:
Иваненко,
Петорчук,
Сидоридзе,
Копировская,
Ефимович,
Мительман,
Рубинштейн,
Кантор,
Вайншток,
Пейсахис,
Селицкий
был предъявлен матушке на справедливый и беспощадный суд.
– Ну и что тут делают среди приличных людей эти два фальшивых хохла с этим, прости господи, грузином? – спросила матушка, вытирая руки о фартук. И если бы я была постарше, я бы ответила: «Шо ви хочите этим сказать, мадам? Кстати, Сидоридзе – вообще не от меня». Но я лишь заверещала что-то на тему «сами сказали друзей-знакомых, а сами теперь говорят!»
– Да за этот список меня поволокут в партком! Это же гнездо сионизма, а не художественная самодеятельность!
– Сами сказали – друзей-знакомых, а сами…
– А мозги, мозги должны быть? Или как?
– А что такого? Сами сказали!..
– Да этот список теперь можно только сжечь! Тайно!!!
– А кого, кого мне было туда писать? Соседа Кольку? Я не знаю его фамилии!!! Он ее сам не знает! «Колька Умрулия» – двоюродный брат Сидоридзы!
Сосед Колька исполнял романс «Гори, гори, моя звезда» ежевечерне. Рвал в клочья связки и душу. Соседом Колькой, собственно, заканчивались мои представления о жизни простого советского человека. Лица Кольки я не помню, помню лишь голос – невыносимо мерзкий, горький и едкий – как паленая водка, нахлебавшись которой, Колька вскоре и помер на радость всем.
Эта книга — девятнадцать лет детства и юности одной девочки, главную роль в которых играла бабушка. Строгая, добрая и заботливая грузинская бабушка, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Книга соткана из отдельных невыдуманных историй из жизни: забавных, трогательных, щемящих и радостных.И пусть девочка выросла в итоге не совсем такой, какой хотела ее слепить бабушка, но зато уверенная в том, что самое важное в жизни — это большая любовь, безоглядная и всепоглощающая.Эта книга — дань признательности всем чудесным бабушкам, память о которых сжимает нам горло и заставляет скучать по ним даже когда мы сами становимся мамами и бабушками.
В обыкновенной жизни порой случаются поворотные моменты, которые выбивают человека из седла, повергают его в отчаяние и заставляют измениться – вдруг проявляются дремавшие до этого момента свойства: один, казавшийся сильным и грозным, покоряется судьбе и сдается, другой – беззаботный и легкомысленный – неожиданно обнаруживает стальной характер, третий, тот, кто был самым верным другом, предает любимых, четвертый же, наоборот, протягивает руку помощи врагу.Все истории, рассказанные в этой книге, – о людях в поисках счастья.Иногда приходится проделать немыслимо сложный путь, запутаться и заблудиться, потерять веру в себя, но все же выбраться к желанному берегу благодаря надежде.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Миуссы Людмилы Улицкой и Ольги Трифоновой, Ленгоры Дмитрия Быкова, ВДНХ Дмитрия Глуховского, «тучерез» в Гнездниковском переулке Марины Москвиной, Матвеевское (оно же Ближняя дача) Александра Архангельского, Рождественка Андрея Макаревича, Ордынка Сергея Шаргунова… У каждого своя история и своя Москва, но на пересечении узких переулков и шумных проспектов так легко найти место встречи!Все тексты написаны специально для этой книги.Книга иллюстрирована московскими акварелями Алёны Дергилёвой.
Этот сборник составлен из историй, присланных на конкурс «О любви…» в рамках проекта «Народная книга». Мы предложили поделиться воспоминаниями об этом чувстве в самом широком его понимании. Лучшие истории мы публикуем в настоящем издании.Также в книгу вошли рассказы о любви известных писателей, таких как Марина Степнова, Майя Кучерская, Наринэ Абгарян и др.
Марковна расследует пропажу алмазов. Потерявшая силу Лариса обучает внука колдовать. Саньке переходят бабушкины способности к проклятиям, и теперь ее семье угрожает опасность. Васютку Андреева похитили из детского сада. А Борис Аркадьевич отправляется в прошлое ради любимой сайры в масле. Все истории разные, но их объединяет одно — все они о бабушках и дедушках. Смешных, грустных, по-детски наивных и удивительно мудрых. Главное — о любимых. О том, как признаются в любви при помощи классиков, как спасают отчаявшихся людей самыми ужасными в мире стихами, как с помощью дверей попадают в другие миры и как дожидаются внуков в старой заброшенной квартире. Удивительные истории.
Каждый рассказ, вошедший в этот сборник, — остановившееся мгновение, история, которая произойдет на ваших глазах. Перелистывая страницу за страни-цей чужую жизнь, вы будете смеяться, переживать за героев, сомневаться в правдивости историй или, наоборот, вспоминать, что точно такой же случай приключился с вами или вашими близкими. Но главное — эти истории не оставят вас равнодушными. Это мы вам обещаем!