Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения - [172]

          Бегите, малыши, ко мне!

Резвитесь вкруг меня, кричите и пляшите!

Мне взор ваш заблестит, как в полдень луч в зените.

          Ваш голос труд мой усладит.

Ведь в мире, где живем без радости и света,

Лишь детский звонкий смех, звуча в душе поэта,

          Глубинный хор не заглушит.

Гонители детей! Вам разве неизвестно,

Что каждый, в хоровод детей войдя чудесный,

          Душой становится нежней?

Иль мните, что боюсь увидеть пред собою

Сквозь творческие сны, где кровь течет рекою,

          Головки светлые детей?

Сознайтесь! Может быть, настолько вы безумны,

Что вам теперь милей, чем этот гомон шумный,

          Дом опустелый и немой?

Детей моих отнять? Осудит жалость это, —

Улыбка детская нужна душе поэта,

          Как светоч темноте ночной!

Не говорите мне, что крик детей веселый

Наитий заглушит священные глаголы,

          Что песню шепчет тишина…

Ах! что мне, муза, дар поэзии и слава!

Бессмертье ваше — тлен, тщеславная забава, —

          Простая радость мне нужна.

И я не жду добра от жребия такого, —

Зачем мне вечно петь для отзвука пустого,

          И для тщеславных петь забав,

И горечь пить одну, и скуку, и томленье,

И искупать весь день ночные сновиденья,

          Могиле славу завещав!

Куда милее мне в кругу семейном радость,

Веселье детское и мирной жизни сладость;

          Пусть слава и стихи мои

Исчезнут, смущены домашней кутерьмою,

Как перед школьников ватагой озорною

          Взлетают к небу воробьи!

О нет! Среди детей ничто не увядает,

И лютик, радуясь, быстрее раскрывает

          Свой золотистый лепесток,

Свежей баллады слог, и на крылах могучих

Взмывают оды ввысь, парят в гремящих тучах

          Отряды величавых строк.

Стихи средь детских игр — и звонче и нетленней,

Благоуханный гимн цветет, как сад весенний,

          А вы, что умерли душой,

Поверьте мне, друзья, стихам на этом свете

Поэзию дают резвящиеся дети,

          Как зори поят луг росой.

Сбегайтесь, дети! Вам — и дом, и сад зеленый!

Ломайте и полы, и стены, и балконы!

          И вечером и по утрам

Носитесь радостно, как полевые пчелы,

Помчится песнь моя и с ней мой дух веселый

          По вашим молодым следам!

Есть нежные сердца, к житейскому глухие,

Им сродны голоса и звуки золотые,

          Те, что услышаны в тиши,

Обрывки яркие симфонии могучей,

В ней гул морских валов и листьев рой летучий,

          Святая музыка души.

Каков бы ни был мир грядущих поколений,

И нужно ль вспоминать или искать забвений,

          Карает иль прощает бог, —

Я жить хочу всегда с моей мечтой на свете,

Но только в доме том, где обитают дети,

          Чтоб гомон их я слышать мог.

И если ту страну увижу в жизни снова,

Страну, чье возлюбил я царственное слово,

          Чьи скалы радуют меня,

Где в детстве видел я полки Наполеона,

Сады Валенсии и крепости Леона,

          Испания — страна моя!

О, если посещу я снова край старинный,

Где римский акведук протянут над долиной,

          Где древни призраки дворцов, —

Пусть вновь везут меня под сводом золоченым

Повозок, что всегда полны сребристым звоном

          Веселых круглых бубенцов.

11 мая 1830 г.

* * *

«Когда мой фолиант, что на ночь я листаю…» Перевод Инны Шафаренко

Куда мне путь направить?

Байрон

Когда мой фолиант, что на ночь я листаю,

Иль повседневные домашние дела,

Иль шум людской толпы, в котором смутно тают

То чей-то смех, то крик, то ропот, то хвала,

Иль суетных забот пустое мельтешенье,

Заполнившее ход обычных, серых дней,

Окутав пеленой мое воображенье,

Надолго скроют свет от глаз души моей,

Она, соскучившись и гневно топнув ножкой,

Вдруг убегает прочь, беспечна и легка,

Но всякий раз — одной и тою же дорожкой, —

Как конь, который сам привозит седока;

Она бежит туда, где под ветвистым кленом

Средь бликов солнечных и птичьих голосов

На ветке ждет мечта — и за щитом зеленым

С ней вместе прячется в густой тени лесов.

27 июня 1830 г.

* * *

«Порой, когда все спит, я в тихом созерцанье…» Перевод Инны Шафаренко

Порой, когда все спит, я в тихом созерцанье

Под синим куполом, струящим звезд мерцанье,

          Сижу и слушаю неясный шум ночной…

Часы летят, меня крылами задевая,

А я, забыв о них, смотрю, как цепь живая

          Созвездий и планет кружится надо мной;

За пляской дальних солнц слежу, слежу глазами,

И верю: для меня горит лучей их пламя,

          Их тайный смысл понять мне одному дано.

О, пусть я только тень в унылой жизни бренной,

Но в этот дивный миг я — властелин вселенной

          И в небе для меня сиянье зажжено!

Ноябрь 1829 г.

* * *

«Друзья, скажу еще два слова — и потом…» [456] Перевод Э. Линецкой

Плачь, добродетель, если я умру!

Андре Шенье

Без грусти навсегда закрою этот том.

Похвалят ли его или начнут глумиться?

Не все ль равно ключу, куда струя помчится?

И мне, глядящему в грядущие года,

Не все ли мне равно, в какую даль, куда

Дыханье осени умчит остатки лета —

И сорванный листок, и вольный стих поэта?

Да, я пока еще в расцвете лет и сил.

Хотя раздумья плуг уже избороздил

Морщинами мой лоб, горячий и усталый, —

Желаний я еще изведаю немало,

Немало потружусь. В мой краткий срок земной

Неполных тридцать раз встречался я с весной.

Я временем своим рожден! И заблужденья

В минувшие года туманили мне зренье.