Девушки для диктатуры сионизма - [55]

Но последний случай был из рада вон выходящий. В результате ласк Мустафы ишак погиб. Владельцы ишака обратились в суд за возмещением морального и материального ущерба с учетом упущенной выгоды. Мустафу направили на судебно-психиатрическую экспертизу. Неукоснительно следуя указаниям вышестоящего начальства, Пятоев забрал Мустафу из приемного покоя, привел в отделение и, как это было заведено, выдав ему пижаму и полотенце, направил в душ.

Тем временем медсестра приёмного покоя позвонила в отделение и сообщила, что в отделение судебно-психиатрической экспертизы направляется больной. Привести его было доверено Шпрехшталмейстеру. Встретив в приёмном покое какую-то нарядно одетую женщину, из-за незнания иврита он понял только то, что её необходимо доставить в отделение. Пока он сопровождал женщину в отделение, та была спокойна, улыбалась и даже пыталась заговорить с атлетически сложенным не молодым, но очень представительным санитаром. Придя в отделение, Шпрехшталмейстер подвел её к душу, выдал пижаму, полотенце, стаканчик с шампунем и жестом пригласил в душ. Женщина почему-то заупрямилась, к предложенному шампуню отнеслась с пренебрежением, брать пижаму и заходить в душ не захотела.

Необходимо отметить, нравы в отделении судебной психиатрии всегда были суровыми. Прием определялись они главным образом санитарами. Поэтому Шпрехшталмейстер, не вступая в ненужную дискуссию, сунул ей в руку пижаму, вылил шампунь на голову, втолкнул в душ и запер за ней дверь. Атмосфера в отделении была суматошная, готовились к приходу ревизора и о том, что в душе оставили новую больную, вспомнили только через полчаса. Открыв дверь душа, Пятоев и Шпрехшталмейстер увидели, как мокрый голый Мустафа что-то горячо доказывал застывшей в неудобной позе нарядно одетой женщине. Не смотря на стекающий по ее лицу шампунь, глаза её, как, впрочем, и рот, были широко раскрыты и, не моргая, смотрели на мужские прелести Мустафы в рабочем состоянии. Моргать ревизор начала минут через сорок, тогда же она смыла с лица шампунь, а окончательно пришла в себя только вечером.

Узнав об этом Тарас разволновался до белого каления и потребовал гнать Шпрехшталмейстера из сумасшедшего дома поганой метлой, хотя последний дерзко утверждал, что Мустафа своей духовной красотой спасёт мир. Впрочем, когда Тарас узнал, что у проверяющей от отделения судебно-психиатрической экспертиз отзывы остались впечатления самые положительные, он смягчился.

Вечером того же дня Шпрехшталмейстер пожаловался на не прекращающиеся интриги жидо-масонов видной деятельницы театра Варваре Исааковне Бух-Поволжская и рассказал ей о случившемся. Видную деятельницу театра заинтересовало необычное дарование юноши, и, пренебрегая правилами, принятыми в высшем обществе, она посетила его в сумасшедшем доме. Через несколько минут после знакомства два ищущих сердца слились в единое целое под кустом в прогулочном дворике для паиентов. В дальнейшем Варвара Исааковна приняла большое участие в судьбе несчастного юноши, безвинно брошенного в психиатрическую темницу. Кроме видной деятельницы театра в психиатрической темнице безвинного юношу посещали его многочисленные родственники. Неожиданно выяснилось, что один из этих родственников прекрасно говорит по-русски, так как в свое время окончил находящийся в Москве институт Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы. Имевший с ним как-то длительную беседу об особенностях национального строительства в арабском мире Шпрехшталмейстер пожаловался, что у одного его хорошего знакомого в Египте пропал дочь, а потом выяснилось, что ее привезли в Израиль и принуждают к занятию проституцией. Русскоговорящий выпускник института Дружбы Народов горячо поблагодарил Шпрехшталмейстера за то, что тот познакомил Мустафу с видной деятельницей театра. По его словам несчастному юноше это очень пошло на пользу, и пообещал навести справки.

К взятым на себя обязательствам родственник Мустафы отнесся очень добросовестно, и сообщил по поводу интересующих Шпрехшталмейстера вопросов следующее.

Восток — дело тонкое, — по секрету сообщил Шпрехшталмейстеру выпускник исторического факультета института Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы, человек умный и блестяще образованный, — Если в свое время Советский Союз населяли нации, народы и народности, а также лица еврейской и кавказской национальностей, то арабский мир построен на совершенно других принципах. Все арабы объединены в некую общность, называемую «Умма». «Умма» подразделяется на религиозно-национальные общности. Суниты, шититы, ваххабиты, алавиты, копты, марониты, друзы, кабилы, бедуины и так далее, и так далее, и так далее являются общностью одновременно и национальной и религиозной. Человек само идентифицирует себя с одной из этих общностей, то есть одновременно, указывая свою и религиозную, и национальную принадлежность. Эти два понятия не разделены, религиозная принадлежность — это часть национального самосознания.

Из этой же оперы и евреи. Еврей — это национальность и религиозная принадлежность. Еврей по национальности, поменявший вероисповедание, перестает быть евреем и теряет право на репатриацию в Израиль. Кто угодно по национальности, принявший еврейскую религию по всем правилам, становится полноценным евреем и получает право на репатриацию на свою историческую родину в государство Израиль. Еврейская секта ессеев, отделившая национальную принадлежность от религиозной, положила начало мировой религии, получившей название «Christianity» (христианство), но при этом члены секты перестали быть евреями и растворились на бескрайних просторах Римской империи. Отделение понятий национальности и религиозной принадлежности дало возможность возникнуть европейской цивилизации, так как у человека появилась возможность придерживаться любой идеологии, не теряя при этом своей национальной идентификации.