Девушка, видящая призраков - [63]

А что потом? Брошу меч в вора душ? Я не была рядом с веревкой с дротиком. Никто меня не спасет. Господин Янци не помог бы в бою. Чайки отвлекали Кулу-Янлина. Отец был без сознания.

Не был. Я поняла это. Он лежал на спине, но его губы двигались. Что он делал? Лю Цянь сбил его ци. Он днями должен копить энергию для сильных заклинаний.

А потом я ощутила это. Покалывание в пятках. Оно поднималось по мне, сияя.

Сильные заклинания истощали. После четырех ударов по ци отец едва ли сохранил энергию. Но не все заклинания требовали тратить энергию.

Третий сан растекался по мне священной рекой. Тело и дух обновились. Нервы радовались, словно наступило утро после месяца тьмы.

Я выдернула стрелу из ноги. Было больно, но не важно.

Я не могла защититься от болезни вокруг меня. Через минуту мне придется дышать. Но я умру третьим саном. Этим можно гордиться.

А потом ко мне пришли волны силы. Мир вкруг меня украсили геометрические узоры, они были красивыми. Я почти могла коснуться этих узоров из звезд, почти могла ощутить ладонями изменение вещей, из дерева я воду, в металл, в землю, в огонь и обратно в дерево, что проходило без прерывания.

Я получила четвертый сан, и я не могла в это поверить.

Я смотрела на отца. Он начал ритуал пятого сана. Когда он закончит, я смогу биться наравне с Лю Цянем.

Лю Цянь ударил моего отца по лицу.

Его заклинание оборвалось. Лю Цянь ударил его снова. И снова. Кровь летела изо рта моего отца на обувь вора душ.

Отец повысил меня до четвертого сана. Этого не хватит против Лю Цяня. Плевать.

Я встала и повернулась к вору душ.

Дыхание черепахи было почти законченным. Немного воздуха оставалось в легких. Я перестала оттягивать неминуемое.

Я посмотрела на Лю Цяня, порезавшего меня. Его обувь была в крови моего отца. Вдыхая, я снова прочитала Нефритовый текст.

Он был даоши пятого сана, а я четвертого. Но не важно. Сан сосредотачивал волю, усиливал ее. Мы с Лю Цянем не могли призвать восемьдесят поколений на помощь. Его воля была усилена пятым саном, а моя воля — четвертым.

Я посмотрела на Лю Цяня, мое заклинание сдуло его красный миазм.

Он охнул.

— Что? — сказал он. — Как?

Я улыбнулась как демонесса и пошла к нему. Он отступал, колдуя. Я отбила заклинание звуком и взмахом двух пальцев.

Его глаза вспыхнули с ужасом, он пятился. Я сцепила ладони в Сети небес и земли, перешла к Медной ограде: печати двумя руками, как делал отец, вплетая в волю и заклинание магию. Лю Цянь вскинул руку в Печати тьмы, но стратегия отца держалась, и вор душ завопил.

Я шагнула к нему. Пора было одолеть Лю Цяня раз и навсегда. Пятый сан делал его сильнее меня, но я могла биться обеими руками.

Но даже равный бой был бы сложным. Требовалась решимость.

Я прижала левую ладонь к боку.

Правой ладонью я отбивала его магию, сталкивались заклинания для одной руки, четвертый сан и пятый. Я ударила Печатью грома, он разрезал ее жестом Бессмертного меча, но я уже исполняла Гору Тай — поднимала вес духа до размера горы и опускала на него. Он вскинул Бессмертный меч в ответ. Наша магия сталкивалась как армии. Его магия была сильнее, но я стиснула зубы и не убирала жест Горы Тай. Мы смотрели друг другу в глаза. Он был ошеломлен. Мы знали, что его заклинание должно разрезать мое.

Быстрым движением я отпустила Гору Тай и ударила Бессмертным мечом, пока он еще боролся с весом духа, которого там уже не было. Он закричал испуганным тоном. Он обратил пальцы на меня.

Я улыбнулась. Он бился силой. Я нет. Я пятнадцать лет считалась слабой. Я боролась так с противниками, что были намного сильнее меня. Порой я могла даже их одолеть. И Лю Цянь был не настолько сильнее меня.

Он повернул пальцы-меч на меня, желая сокрушить мой Бессмертный меч своей силой. Но я убрала этот жест и рухнула на землю, его чары пронеслись надо мной. Я опустила на него вес Горы Тай еще раз, и он ударил Лю Цяня лавиной.

Лю Цянь упал на землю, но встал на ноги. Я приближалась к вору, прижимая ладонь к бедру. Я улыбалась.

— Ты не можешь! — закричал он, пятясь. — Ты всего четвертый сан. Ты не можешь это сделать. Не можешь одолеть меня. Я его слышал. Он не повысил тебя дальше!

— Вы всегда были слабаком, Лю Цянь, — сказала я, приближаясь.

Он скривился.

— Не убивай меня, — сказал он, закрывая рукой лицо — Прошу, не убивай.

Я посмотрела на вора душ. Я хотела его смерти. Я хотела убить его и оставить гнить на улице, забытого и не погребенного. От одного взгляда на него я ощущала сотни лет гнева, и я помнила, как ощущала себя в игорном доме Бок Чоя, когда сорвалась. Бандиты мешали мне тогда убить человека.

Я смотрела на лицо человечка. Он обманул меня, резал мой живот, из-за него отец потерял глаз, а Сяохао умер. Он запер меня в духе, что убедил меня, что мой муж еще жив. Никто не остановил бы меня.

Но я вспомнила Шуай Ху, монаха с тенью тигра. Я обещала ему, но было ли это важно? Шуай Ху был монстром. У него не было места в обществе. Я не должна была выполнять обещание монстру.

Но Шуай Ху относился ко мне с уважением.

Я сжала оставшийся большой палец Лю Цяня ладонью.

— Нет! — закричал он — Нет! Не надо. Он мне нужен. Нужен!

— Если я сломаю большой палец, вы будете бесполезны, Лю Цянь, — сказала я. — С одной рукой и сломанным большим пальцем. Вы даже кормить себя не сможете.