Девушка, видящая призраков - [24]

Я посмотрела на открытую дверь. Внутри была узкая комната с бамбуковым стулом, миской и матрасом. Женщина стояла у окна, была в простой блузке и юбке. Я заметила, что она босая. В воздухе был спертый соленый запах. Она кричала в переулок уставшим голосом:

— Две монеты, чтобы посмотреть, четыре, чтобы ощутить, шесть, чтобы сделать, — сказала она.

Двадцать пять, пятьдесят или семьдесят пять центров к оплате ее контракта с господином Вонгом.

Я поежилась. Я бы не смогла жить как она.

Я побежала по коридору и ворвалась в дверь на другом конце.

Господин Вонг стоял в конце большой комнаты, рядом с ним — пара телохранителей. Он кормил попугая в клетке, два телохранителя встали между нами, вытаскивая оружие.

Пистолеты.

На улице у воинов Аншень не было того, что констебли примут за оружие. Бандит с топором мог заявить, что рубил дерево, и лесоруб поддержал бы его. Бандит с ножом мог сказать, что был поваром, и хозяин ресторана поручился бы за него. Никто из китайцев не носил пистолеты на улице.

Но в комнате господина Вонга за рестораном они направили два пистолета на меня.

Ненавижу пистолеты. Я боялась, когда их направляли на меня, как боится ребенок. Я хотела скулить и молить о защите. Я хотела сжаться под столом, пока пистолеты не пропадут.

Господин Вонг был в большой черной рубахе с серебряным значком на лацкане. У него были тонкие губы, тяжелое лицо, а еще притяжение, как у планеты. Человечки, как я, телохранители и другие, могли или вращаться вокруг господина Вонга, или врезаться в него.

— Отойдите, братья, — сказал господин Вонг. — Дайте посмотреть на нее.

Все еще осторожничая и направляя пистолеты на меня, телохранители отошли, и господин Вонг окинул меня взглядом. Его губы дрогнули, он увидел мои ноги.

— Большие, — просто сказал он, и мне стало обидно.

Я заговорила, но заметила младшего телохранителя. Я узнала его. Мы с Хонгом Сяохао учили английский вместе. После смерти моего мужа Сяохао хотел завоевать меня, но я решила оставаться вдовой. Было сложно выбрать жизнь в одиночестве. Сяохао был одним из некоторых, кто не смотрел за мои странные брови и большие ноги. Он видел не только дочь экзорциста, не только юную вдову. И я отказала.

Глаза Сяохао были всегда мягкими, но его рот выдавал все то, что другие выражали глазами. Движение уголков рта могло означать, что он сердится, небольшое изменение могло выражать, что он робеет. Сейчас его губы выражали предупреждение.

— Готовь контракт, — сказал господин Вонг старшему телохранителю и повернулся к попугаю. Глядя на птицу, он сказал. — Три года. На тридцать процентов меньше из-за ног.

Я залепетала. Все шло не так.

— Господин Вонг, я…

— Тихо, — сказал он.

Губы Хонг Сяохао двигались, он повернулся к углу комнаты. Я проследила за его взглядом.

В углу, за столом и стульями, стояла женщина. Она была такой тихой и неподвижной, что я бы ее не заметила. Она стояла лицом к стене в красном ципао с длинными рукавами. У стены стояла бамбуковая палка, твердая и прочная. Она была почти в пять футов длиной.

Этим ее били.

Вот как это били. В этом месте женщины по контракту расставляли ноги за шесть монет, а перечащих женщин наказывали.

Попугай господина Вонга вскрикнул, и тот прошептал тихий ответ.

Я злилась, хотя знала, что не время для этого. Я не хотела наказания, унижения перед этими людьми.

Я смотрела, замешкавшись. Если я все выскажу, я нарушу неписанное правило здесь, могу разозлить господина Вонга. Если я заговорю, меня могут разозлить.

— Даоши Сян Чжень Инь был ранен, — выпалила я.

Господин Вонг повернул ко мне лицо, я ощутила вес его взгляда. Внимательного взгляда. Он сказал:

— Ты дочь даоши, — я кивнула. Он повернул ко мне тело. — Я думал, ты хотела быть девушкой с контрактом, — он пожал плечами. — Для друга это не потеря лица. Он будет в порядке?

Я чуть расслабилась и поклонилась.

— Да, господин Вонг. Он в лазарете доктора Вэя. Господин Вонг, отец хотел, чтобы я спросила о мужчине, в тайне прибывшем на Золотую гору, — отец меня об этом не просил, но ложь не повредит.

Он вскинул брови.

— Сотни иммигрантов прибывают сюда каждый год.

Я снова поклонилась.

— Да, господин Вонг. У этого человека всего одна рука. Его зовут Лю Цянь.

На лице господина Вонга мелькнуло выражение, словно облачко пронеслось перед луной. Он махнул телохранителям. Хонг Сяохао и старший вышли из комнаты, чтобы подождать снаружи. Я услышала, как закрылась дверь, и расслабилась, ведь теперь пистолетов не было.

Господин Вонг прошел к столу в дальнем углу комнаты рядом с девушкой. Он сел на стул лицом к стене и указал мне сесть напротив. Я села, и он сказал:

— Принеси мне рисового вина и чашку, дрянь.

Кровь прилила к моей голове. Я смотрела на него. Это было пощечиной по лицу. Я задрожала от эмоций. Это был стыд, страх, но и гнев, и мои ладони стали железом, пальцы сжались, словно лезвия меча. Но женщина у стены зашевелилась, и я поняла, что он говорил не со мной. Я начала успокаиваться, а потом осознала его слова.

Бутылка вина и чашка. Одна чашка. Он заставит женщину налить ему, а мне не предложит. Отец занимал место в обществе. Я — нет.

Если бы господин Вонг попросил две чашки и мне подал первую, это означало бы, что он выказывает уважение тому, кто сильнее. Если бы он подал мне чашку второй, он обратился бы ко мне как к равному, как к гостю дома. Если бы он попросил две чашки и заставил меня подавать их, он признал бы меня ниже.