Девушка в тюрбане - [30]

— В шкафу Джана. — (Сокращенно от Джанторквато Крысы, мужа Пьерины, в данный момент находящегося в больнице.)

— Почему моя майка в отцовском шкафу?

— Чтоб чище была!

(Для развития этой темы понадобилось бы порядочно страниц. Пожалуй, пойдем дальше.)

Федерико при полном параде: из-под мотоциклетной куртки изумрудно-бронзового цвета выглядывает огромная позолоченная цепь. Исполненная гордости мать машет ему на прощанье прихваткой. Быстро темнеет. В баре «Поло» собираются отечественные Персифали, совершенно не поддающиеся обучению, в майках, расписанных названиями американских университетов. Федери обходит вокруг мощной ограды СоОружения, присматривается в темноте к самурайским очертаниям своего «Макарамото-500 СС». Вблизи от мотоцикла он замечает у ограды чью-то тень. Худощавое, как у индейца, лицо, резко обозначенные скулы. Федери вздрагивает. Потом вспоминает о полицейских и спокойно продолжает путь. А зря. Как при вспышке, он видит крупным планом мужскую ступню и в себя приходит на полу гаража.

Индеец склоняется над ним.

— Как... ты сюда проник? — Федери потирает распухшую челюсть.

— Я могу открыть любую дверь — машины, квартиры, гаража, — объясняет Ли. — Они поддаются мне. Знаешь, почему? Я не посягаю на то, что за ними спрятано. Они это чувствуют и впускают меня...

Федери понимает, что встретился с улизнувшим психом, и от этого ему, прямо скажем, неуютно.

— А ведь я тебя знаю, красавчик, — спокойно говорит Ли. — Видел несколько раз с молодчиками из «Бессико», что орудовали железными прутьями... ну да ладно, что было, то прошло. Я долго спал. Сон, как тебе известно, смягчает обиды. Да и не за этим я сюда пришел... и без меня ребят за решеткой полно.

У Федери начинается приступ синонимического заикания:

— Ты сбежал из су... пси... клиники...

— Да, я взял отпуск, — смеется Ли. — А теперь, будь любезен, расскажи-ка и мне, что за тип здесь «ширевом» торгует?

— Я... я этого не говорил.

Ли ребром ладони бьет его в лоб.

— Мне нечего терять, понял? — Снова смех. — И долго возиться с тобой не намерен. Я привык спать, а во сне все происходит мгновенно. Слышишь меня?

Федери дрожит в темноте гаража.

— Ты же псих, — бормочет он. — Мне, ей-богу, нечего сказать, кроме того, что сюда приходит один тип... вроде посредника... он с ребятами в баре ошивается, снабжает их «травкой»... странный тип, носит куртки из искусственной кожи... на змею похож.

— На змею? — Лицо Ли каменеет. — А может, на крокодила?

— Можно сказать и так.

— К кому он здесь ходит?

— Не знаю, я за ним не слежу. По-моему, он поднимался как-то на второй этаж... а к кому — не знаю.

— Это все? Как на духу?

В гараже так темно, что Федери даже не видит, к кому обращается.

— А что еще тебя интересует? Ну, фотограф кокой балуется, не без этого, но не торгует, на что ему?.. Варци мне один раз предлагала... она этим ребят к себе завлекает. Усек? На пятом этаже, бывает, устраивают вечеринки с девочками... ну, с несовершеннолетними, ясно? Меня однажды просили раздобыть... да нет, не девочек, амфетамин. Они думают, раз я спортсмен — я играю в бейсбол у Фредерикса, — так мне это раз плюнуть. Но ничего подобного, я как стеклышко, сам говоришь, времена уже не те, мы сейчас готовим карнавал «Фредерикс для Африки»... Эй, ты где?

Скрипит засов на двери гаража. В щель на мгновение проникает полоска света, и опять кромешная тьма. Федери бросается к двери и кричит:

— Полиция! Здесь псих! Хватайте ублюдка!

На этот вопль одновременно срываются Ло Пепе с Пинотти и сталкиваются за углом гаража. Открывают. Обыскивают парк. Мечутся туда-сюда в лунном свете. Психа нигде нет.

— Сбежал, сволочь, — говорит Федери, — ударил меня по спине чугунной кувалдой и сбежал.

— Что случилось? — интересуется Эдгардо, высунувшись с террасы, словно рак-отшельник.

— Лучше не пугать жильцов, все равно он уже скрылся, — шепчет Ло Пепе. — Ничего, все обошлось, синьор!

Эдгардо успокаивается. Пинотти делает коллеге замечание: глагол «обошлось», по его мнению, недостоин полицейского. Они бродят по территории, шарят на клумбах, то и дело прицеливаются в хорошо замаскированную воинственную саранчу. Вечер напряженно-тихий, из чьей-то машины доносится далекая музыка. Внезапно Эдгардо услышал, как взламывают дверь в квартире напротив. У него не хватает смелости выйти посмотреть. Там кто-то ходит и обшаривает все углы. Эдгардо подбегает к окну. Шепотом звать на помощь бессмысленно, а если закричать — взломают и его дверь. Он выбирает золотую середину.

— На помощь! — вполголоса, словно репетируя интонацию, взывает Клещ. — На помощь!

На террасу выходит Варци-олеандр с маской из ароматических трав на лице.

— Что вы там напеваете, синьор Эдгардо?

— Синьора, у фотографа взломали дверь...

У Варци собственная система сигнализации: она визжит примерно тридцать секунд.

Поднимается очаровательный переполох. Выскакивают Сандри, вооруженные в общей сложности шестью пистолетами. Ло Пепе оккупировал лифт, взлетел и очутился на пятом этаже в полной небоеспособности. По лестнице галопом мчатся наверх остальные силы правопорядка, отбивая себе лодыжки автоматами. Наконец врываются в разгромленную квартиру. На столике — единственном нетронутом предмете обстановки — выложена на всеобщее обозрение иностранная валюта и компрометирующие фотографии влиятельных жителей города в сладострастных анальных, оральных, содомических, акробатических и еще невесть каких позах.