Девушка с тату пониже спины - [69]

Я ни разу не снималась в кино до «Катастрофы», поэтому за границей меня совершенно не знали. А это значило, что мне пришлось вписаться в насыщенный пресс-тур для рекламы фильма. Пресс-туры состоят из поездок по множеству городов, где сидишь в каком-то помещении с журналистами (обычно при этом еще снимают на камеру), которые просят рассказать про фильм, чтобы потом пойти домой и написать, если получится, что-то позитивное, чтобы зритель пошел смотреть твое кино. В том пресс-туре у меня брали интервью, по-моему, все журналисты на свете, сколько есть — от представителей самых известных новостных каналов до чуваков, которые писали первый выпуск своего подкаста. Соглашаться надо было на все, потому что студия пошла со мной на риск. Я была новым сотрудником, а новичкам положено радоваться любой возможности и вести себя как хорошая рабочая пчелка.

Когда тебе говорят, что ты поедешь в Австралию, Германию, Лондон, Амстердам, Дублин и много куда еще, — думаешь: ДААА! Бесплатное путешествие! Я никогда не была в Берлине! А потом понимаешь, что через день тебе будут задавать одни и те же вопросы, в каждом интервью, и предполагается, что ты будешь исполнять ответы, словно они только что, в первый раз, сошли у тебя с языка — снова и снова. Ни один не забудет спросить: «Насколько автобиографичен ваш фильм?» Я начала себя ощущать цирковым пони, у которого нет души. Когда говоришь о себе целый день, внутри возникает пустота, которую и описать не получится. А если ты при этом так неудачно устроен, что привык быть честным, как я, выходит совсем тяжело.

Но — мало мне было ощущения, что я должна убедить всех купить билет в кино. Добавился еще и груз того, что я женщина. Потому что каждый раз, как главную роль в фильме играет женщина, все вылезают и интересуются: «Станет ли это поворотным моментом для женщин?» или «Что это ЗНАЧИТ для женщин-комиков?»

На тебя это все давит. Потому что фильм должен не просто хорошо пройти, чтобы я могла им гордиться или чтобы студия получила прибыль; он должен пройти хорошо для пятидесяти процентов населения, которые я теперь, судя по всему, представляю. «Что это будет означать для нашего гендера в ближайшие годы?!!» Взрывоопасный вопрос. Особенно учитывая, что «Катастрофа» — мой первый фильм, и я даже не делала вид, что говорю от имени всех женщин. Я пишу о своей жизни и о том, как вижу и переживаю мир, совершенно не претендуя на то, что мои взгляды разделяют все.

В общем, я поехала в долгий пресс-тур не просто ради фильма, но и ради всего женщинства. И, как повелось с древних времен, каждый интервьюер задавал свой любимый вопрос: «Настало ли интересное время для женщин в индустрии развлечений?» или «Каково быть женщиной в Голливуде?»

— Разве сейчас не интересное время?..

Мне так и хотелось заорать:

— Нет!

Начнем с того, что я не считаю себя «женщиной в Голливуде». Я даже не очень понимаю, что значит это определение. Но если бы я играла сама с собой в свободные ассоциации и услышала этот термин, то, наверное, подумала бы о ком-нибудь, у кого или есть всем известное короткое имя знаменитости. Типа Джей-Ло. Или о ком-то, кто был прям ааагонь в паре фильмов, а еще… ну не знаю, ведет свой блог о моде и стиле или выпускает свою линию товаров? Какая-нибудь Альба или Пэлтроу. У меня ничего такого нет. «Э. Шу» не прижилось, как мы ни надеялись.

А еще я в буквальном смысле не «женщина в Голливуде». Как вы знаете, я всегда жила в Нью-Йорке, и — нет, мне не кажется, что наступило интересное время. Волнующее время наступит, когда никому не придется отвечать на этот идиотский вопрос. Внимание, на счет три: «Перестаньте об этом спрашивать. Навсегда. Хватит. Раз. Два. Три!» И к тому же в Голливуде женщинам не так уж интересно. Уверена, никого особо не шокирует, если я скажу, что в этой индустрии о женщинах судят почти исключительно по внешности, и любая женщина там чувствует, что скатывается в сторону смерти и упадка, в то время как актрисы постройнее и погорячее все появляются и появляются, как русские матрешки. В этой индустрии ты сначала играешь главную любимую женщину, а потом переходишь на роли бодрых бабушек в водолазках и вязаных жилетах. И у бабушек этих, хоть они и скучают по мужьям, есть еще столько любви, которую можно отдать домашним животным. И все вот это — за половину срока, который требуется герою, чтобы превратиться в дедушку.

Для меня очевидно, что в большинстве областей женщинам приходится работать вдвое усерднее мужчин, чтобы добиться хоть половины признания. Когда вложишь столько труда в съемки, чтобы фильм получился стоящим, как-то унизительно выслушивать, что это «женская комедия». То есть на меня лепят бессмысленный ярлык, ставят на табуретку и заставляют говорить от имени всех женщин — потому что я и есть ЖЕНЩИНА, которая написала ЖЕНСКУЮ комедию, а потом сыграла главную ЖЕНСКУЮ роль в ЖЕНСКОЙ комедии. Но ведь, например, Сета Рогена не просят говорить за ВСЕХ МУЖЧИН! Не снимают «мужские комедии». Не спрашивают Бена Стиллера: «Скажите, Бен, в чем было ваше послание мужчинству, когда вы притворились, что у вас понос, и погнались за тем хорьком в „А вот и Полли“?».