Девушка с голодными глазами - [12]

Обычно я предпочитаю быть самой собой – ношу то, что удобно, говорю то, что думаю, смеюсь над тем, что действительно смешно. Но в ту ночь я поставила перед собой задачу – стать самой привлекательной женщиной в этом чертовом городе. Если уж мир изменился, то я смогу играть по его новым правилам, и, поверьте, для этого мне не придется мучить себя диетами.

Есть в моем гардеробе одно платье, как раз подходящее случаю. Я купила его в первый год жизни с Громовичем, да так ни разу и не надела. В свадебное путешествие мы отправились в Лондон. Гениальный Громович затащил меня на Portobello-road, самый знаменитый уличный антиквартный рынок в Европе. Он охотился за собранием сочинений какого-то малоизвестного эдинбургского социолога, вышедшим ограниченным тиражом в начале века. В букинистическом магазине на Fleet-Street ему сказали, что на Portobello есть хипповка, которая распродает библиотеку умершего деда-профессора, и у нее, кажется, есть интересующий моего фанатичного супруга объект. Пока Громович с горящими глазами расспрашивал продавцов, мое внимание привлекли похожие на привидения старинные платья, небрежно вывешенные возле одного из тентов. Я подобралась поближе и оказалась свидетельницей впечатляющей картины: девушка лет восемнадцати, похожая на модель, чуть ли не со слезами на глазах выторговывала попахивающую сгнившей половой тряпкой юбку. Кажется, за юбку просили двести пятьдесят фунтов, а у страдалицы было всего лишь сто. Я не могла не остановиться – меня всегда притягивало безумие. Юбка выглядела так, словно ее сняли с покойницы, лет пятьдесят пролежавшей в склепе. Некогда алый цвет достался безжалостному тлену, и теперь ткань имела колор выгоревшей на солнце кухонной занавески. Шелковой подкладкой изрядно полакомилась моль. Скажу честно: попадись мне такая юбка, я бы без тени жалости разодрала ее на половые тряпки. А эта чудачка готова выложить за нее целых сто фунтов, и ее острый кукольный подбородок уже трясется от подступающих слез, бедняжка боится, что вожделенная юбка уплывет в чужие руки.

– Простите, – тихонько обратилась я к ней, благо английский у меня великолепный. – А вы уверены, что эта юбка… хм… Стоит таких денег? За сто фунтов вы могли бы купить в Харродсе новую, самую модную.

Девица вылупилась на меня так, словно я предложила ей групповушку с пятью темнокожими бомжами, трое из которых отсидели за убийство, совершенное с особой жестокостью.

– Вы шутите? – наконец сказала она.

– Я… Может быть, я вмешиваюсь не в свое дело, но я правда не понимаю, – мягко улыбнулась я.

– Откуда вы?

– Россия.

– Понятно, – криво усмехнулась девчонка. – Наверное, в вашей стране мало значения придают волшебству времени.

– Чему-чему? – удивилась я.

– Время вдыхает в вещи волшебство, – объяснила загадочная девушка. – Не во все, конечно. Думаете, почему люди гоняются за антикварными бюро, старинными картинами, чужими семейными реликвиями, потемневшей серебряной посудой…

– Антиквариат – отличное вложение средств.

– Какая вы приземленная, – задохнулась она. – Старые вещи вдыхают в дом душу! Они приносят в нашу жизнь очарование иных эпох, иное настроение. Это вам не безликие пластмассовые тумбочки из Ikea – символ молодежного, модного, но мертвого дома. Эти вещи любили люди, которых давно нет в живых! Они пропитаны мощнейшей энергетикой!.. А насчет одежды… Если честно, сейчас просто не умеют так кроить. Даже если вы купите новое платье в стиле винтаж, все равно это будет немного не то.

– Но эта юбка… По ней понятно, что она старая, видите, на ней пятно! Вам совсем не противно? Может быть, на нее пролили суп, а может быть, у ее бывшей хозяйки не вовремя начались месячные, а может быть…

– Пятно можно вывести, – сжала губы девушка. – Знаете что, спорить я с вами не буду. Но пожалуйста, сделайте для меня кое-что.

– Что именно? – удивилась я, уже сожалея о своем вмешательстве и оглядываясь по сторонам в поисках Гениального Громовича.

– Примерьте что-нибудь. Платье, корсет – неважно. Примерьте, взгляните на себя в зеркало и еще раз скажите, что винтаж – это ерунда.

– Ну ладно, – пожала плечами я.

– Я сама вам выберу! – оживилась девушка. – Я бываю на Portobello почти каждый день и отлично знаю каждое платье.

Недолго порывшись в вешалках, она протянула мне нечто цвета чайной розы, с обильными смятыми кружевами.

– Вот. Это платье. Начало века, десятые годы, шелк, кружево. Тогда оно было недорогим, а сейчас – бесценно.

Пожав плечами (мне все равно нечего было делать в ожидании Громовича), я удалилась в импровизированную примерочную – перегороженную развевающимися на ветру простынями клетушку, в которой едва можно было развернуться. Справиться с кружевами, лентами, шнуровками и застежками было непросто. Сразу видно, что у женщин прошлого было куда больше времени, чем у нас, несчастных, наскоро заглатывающих по утрам растворимый кофе и напяливающих что под руку попадет. Мы дальновидно покупаем платья из немнущихся материалов – и чтобы никаких сложных застежек и крючков, а максимально кокетливым компонентом становятся рюши в области декольте или яркий принт. У нас просто физически нет времени на то, чтобы носить эти наряды, где каждую складочку, каждую ленту нужно педантично обрабатывать едва прогретым утюгом. Завязав последний бантик, я обернулась к зеркалу, заранее уверенная в том, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Мое лицо разрумянилось, волосы были встрепаны. И вдруг… Я даже сама не могу сказать, что именно произошло, почему вдруг женщина в зеркале показалась мне чужой, более взрослой, красивой, утонченной. Но это было так. Ничего не изменилось – просто вместо привычных джинсов на мне было несколько слоев мятого шелка… Но я вдруг стала холодновато-прекрасной, как женщина из прошлого, как звезда немого кино. Я вдруг увидела, что у меня высокие породистые скулы, что у волос моих – красивый оттенок спелой ржи, что талия моя тонка, а бедра – наоборот, женственные и пышные, волнующие. Я была красива классической красотой, той, над которой время не властно. Это было так удивительно! Не в силах противостоять этому странному ощущению, я протянула ладонь и погладила заляпанное пыльное зеркало.