Девушка с глазами львицы - [43]

Графиня закуталась в лисий салоп и устроилась в санях. Как же приятно, что у неё вновь появились деньги!

Глава восемнадцатая. Допрос в Вене

Давно Орлова не попадала в столь неприятную ситуацию. Но самым печальным было то, что выяснение отношений с великой княгиней Екатериной Павловной, случилось как-то вдруг – совсем неожиданно, и фрейлина оказалась к этому совершенно не готова.

– Но согласитесь, Агата Андреевна, что всё это выглядит крайне прискорбно! – Великая княгиня сурово уставилась в глаза Орловой. Взгляд этот у сестры российского государя был наследственным: точно таким же «взглядом василиска» – упорным, немигающим и очень тяжёлым – смотрела на провинившихся её мать. Но у императрицы Марии Фёдоровны глаза были голубыми и в минуту гнева разительно светлели – делались льдистыми и пронзали врагов подобно рапире, а у великой княгини мягкая глубина шоколадно-карего смягчала эту колючую остроту, и взгляд получался всего лишь строгим. Но Орлова знала цену обеим дамам, спорить с ними было себе дороже, и сейчас она примирительно сказала:

– Прошу простить, ваше императорское высочество, но никаких «особых» поручений государыня мне не доверяла.

– И поэтому вы приехали из Лондона в Вену, хотя маман никуда из Петербурга не уезжала?

Вот чёрт!.. И откуда она всё знает? Поездка Орловой в Лондон держалась в строжайшем секрете, к тому же фрейлина появилась в британской столице, уже после того как император Александр Павлович вместе со своей огромной свитой (и, понятное дело, с любезнейшей сестрицей Като) отбыл в Вену. Так что всё должно было остаться в тайне. А тут поглядите-ка! Не просто домыслы, а прямые обвинения… Пока Агата Андреевна размышляла, чтобы такое ответить разъярённой великой княгине, та не стала ждать, а набросилась на фрейлину сама:

– За кого вы меня принимаете? Брат уже объявил, что отказывается от плана просить руки принцессы Уэльской для бедняги Ника. Александр даже показал мне письмо нашей матери. Она, видите ли, «долго размышляла» и решила, что этому союзу не быть. Предлагает взять в дом очередную немецкую принцессу. Несложно догадаться, кто предоставил ей факты для «размышлений»!

Врать Орловой не хотелось, а рассказать правду она не могла. Императрица-мать взяла с неё слово, что об английской миссии Орловой не узнает никто, а тем более члены царской семьи. Но великая княгиня сердилась, а самое главное, имела на это полное право, ведь она не ошиблась, и в Вену Агата Андреевна прибыла именно по её душу. Фрейлина должна была присмотреться к новому претенденту на руку Екатерины Павловны, а потом всё «честно и искренне отписать в Петербург», как соизволила выразиться вдовствующая императрица…

Вот ведь и впрямь нашла коса на камень! Очень похожая лицом на покойного Павла I, характером великая княгиня целиком пошла в мать, и вставать между этими двумя железными дамами не решался никто. Даже император Александр всегда умывал руки – как подозревала Орлова, просто боялся взять чью-то сторону в их ссорах.

– Если маман успела забыть, то уж напомню сама: я долг семье отдала полностью. Всё сделала по желанию Марии Фёдоровны… Чего же она хочет теперь? Да ещё и от несчастной вдовы? Такого же слепого подчинения, как от девицы? Не будет этого! У меня один суверен – мой государь и брат! А он сказал, что я вольна сама выбрать себе нового мужа, – горячилась Екатерина Павловна.

Она гордо вскинула голову, отчего её тёмные локоны подпрыгнули тугими пружинками вокруг румяных щек. Да уж… Если честно сказать, ситуация накалялась прямо на глазах: задранный к небесам курносый нос Екатерины Павловны не сулил Орловой ничего хорошего.

– Почему вы считаете, что её императорское величество не одобрит ваш выбор? – осторожно спросила фрейлина.

Сама она уже понаблюдала за претендентом на руку великой княгини. На взгляд Орловой, принц Вильгельм был типичным немцем: суховатым, флегматичным, не слишком ярким. Но в данном случае это было даже хорошо – такой муж отлично уравновесил бы страстную и невероятно деятельную натуру Екатерины Павловны. К тому же принц был хорош собой, приходился вдовствующей императрице Марии Фёдоровне родным племянником и был наследником короны Вюртембергского дома. Орловой его кандидатура казалась вполне подходящей, самой «невесте» – единственно возможной. Так зачем же конфликтовать, если можно объединить усилия? Надо только убедить Екатерину Павловну, что фрейлина ей не враг, а союзник. Но царевна по-прежнему горячилась:

– Мне всё равно, одобрит она или нет! Я хочу стать женой Вильгельма! Неужели после того, что выпало на мою долю, я не имею права на счастье?

– Принц – достойнейший молодой человек, надежда Вюртембергского дома, – дипломатично заметила Орлова. По чести сказать, она боялась перестараться. Расхваливая жениха, нелишне было проявить осторожность. С такой проницательной дамой, как Екатерина Павловна, лесть вместо пользы могла принести вред, а то и, не дай бог, крупные неприятности, а Орлова старалась подвести раздражённую царевну к мысли, что незачем ломиться с кулаками в открытую дверь. Лучше договориться полюбовно.