Девушка с амбициями - [74]

– Вон там стоянка. Пять минут, – он смешно суетился, словно бы боялся, что я за эти пять минут возьму и передумаю. Передумаю что? Обсудить мировую? Разве сейчас между нами вообще дело в мировой? Я шла и пыталась понять, что происходит. Одно дело мои женские галлюцинации о настоящей любви и другое дело вот такой взъерошенный красивый мужчина, который, кажется, сам не понимает, что делает. Мы сели в Мерседес. Он открыл мне дверцу и помог разместиться так, словно бы я была в вечернем платье и норковой шубе, а не в ватных форменных штанах и пуховике из ткани, напоминающей брезент.

– Отсюда, кстати, совсем недалеко до Кропоткинской, – непонятно зачем поставил он меня в курс. Как будто хотел показать, что и в будущем мне будет удобно добираться. Зачем? Я кивнула, осматриваясь в его салоне. По внутренностям автомобиля можно узнать о человеке столько же, сколько и взглянув на содержимое его шкафа с личными вещами. Дементьев был аккуратен, на панели приборов лежал дорогой письменный прибор на липучке. И ручка, которая у меня, например, терялась в течение суток после приобретения подобной чепухи, у него лежала на своем месте, хотя по прибору было понятно, что им пользуются довольно давно. Сидения были обтянуты чистыми и практичными чехлами, приборная панель натерта каким-то ароматным средством. Рафинированность этой стерильной барокамеры нарушалась только, пожалуй, сильным запахом табака. Нет ничего омерзительнее вонючей пепельницы, которой провонял весь салон. Сколько не заглушай ее запах, она всегда одержит верх. Наконец-то в Максиме Дементьеве нашелся хоть один недостаток, который поможет мне удержаться от необдуманных действий. С ним рядом невозможно дышать чистым воздухом. Кажется, по такому же признаку отвадил от себя не один десяток девушек Ричард Бах.

– О чем задумались? – снова перешел на вы он.

– О курящих людях, – честно призналась я.

– И что? Позор? – улыбнулся он.

– Да нет. Просто очень плохая привычка.

– От вас не так просто дождаться комплимента, – проговорил он и резко прибавил скорость. – Что еще вы про меня можете сказать плохого?

– А вы ждете комплиментов? У вас хороший костюм, – решила «порадовать» его я. – И машина.

– И счет в банке. Это ни для кого не секрет. А человек вас не интересует? – взвился он.

– А вас? Ведете процесс по разведению на деньги честной женщины. Матери двоих детей! – не осталась в долгу я.

– Я веду те дела, за которые мне платят, – обиделся он. – У вас другая практика?

– Мне платят за то, чтобы я охраняла бетонный забор, – огрызнулась я. – Ну что, может, прямо здесь поговорим о мировой. Чего ехать в ваш пижонский офис?

– Почему пижонский? – возмутился Максим.

– Все в вас пижонское. Мне кажется, что вы ходите по миру в тонких кожаных перчатках и маске. Чтобы не дышать с простыми людьми одним воздухом, – я сама не понимала, что я несу. Я так не думала, ей-богу. Господи, отпили мне язык!

– Да о чем вы? Что во мне такого? Я же не виноват, что веду дело с другой стороны. Что же мне теперь, нарушить все договоренности только ради вашего личного удовольствия? Да еще когда его «бывшая» завела такого активного адвоката.

– А! Значит, вы все-таки признаете, что я адвокат, а не охранник, – сделала неожиданный вывод я. Максим в ярости нажал на тормоза, да так, что я чуть не вылетела в лобовое стекло.

– Приехали, прошу, – тоном змеи, готовящейся к укусу, произнес он.

– Спасибо. Только я думаю, что наш разговор не продлится и минуты, – продолжала источать агрессию я.

– Пусть. Раз уж я вас сюда привез, то, по крайней мере, имею право поговорить.

– А зачем вы меня сюда привезли? – продолжила строить из себя капризную девчонку я. Он не ответил, только набрал код и мы зашли в подъезд. В пылу нелепой перепалки я не успела оценить по достоинству небольшой свежеотреконструированный особняк на Пречистинке. А ведь там было чего оценить. Аганесов со своим Ленинским проспектом был просто мальчишкой по сравнению с роскошью, которой владел (или просто работал, я ведь не знаю, кто там у них в конторе платит за офис) Дементьев. Мрамор переливался на свету, стекла огромных самооткрывающихся дверей блестели от чистоты, лестницы гулко перекликались под каблуками посетителей. Максим открыл какой-то магнитной картой красивую тяжелую дверь, обшитую дорогим деревом. Она беззвучно пропустила нас внутрь, в тишину и темноту кондиционированного помещения. Я вспомнила, что часы перевалили за конец рабочего дня еще тогда, когда я покидала раздевалку охраны, так что теперь уже, наверное, около семи.

– А что, тут никого нет? – уточнила я.

– Секретарша уходит в шесть. Со мной здесь работают еще двое адвокатов и два наших общих помощника, но они, наверное, уже разъехались по домам, – с открытым и честным лицом ответил он, а я подумала, что вряд ли могу рассчитывать на изнасилование в тиши кабинетов. А жаль. Но на маньяка Максим Эдуардович не тянул даже вечером в темном помещении без свидетелей.

– Ну, давайте поговорим, – я села в кресло, держа осанку королевы, и милостиво кивнула. А что, надо же мне как-то компенсировать мой неженственный наряд.