Девушка по имени Москва - [21]
НЬЮ-ЙОРК: Добрый вечер, Мося!
Вот-вот. Хочется свершить для вас что-нибудь героическое. Прямо дрожь по коже.
1. Завидую белой завистью.
2. Бедный О. Пекин, надеялся упасть к стройным девичьим ногам, а теперь придется…
3. Нашим шефам прислали приглашения на вашу большую тусовку. Вот она — слава! Я так понимаю, там нашего красавца-мужчину О. Пекина будут славить и восхвалять за его каторжный труд.
МОСКВА: Поступай как знаешь, поступок это важно. С чего же дрожь?
1. Сама завидую своей безудержной фантазии.
2. Я уверена: горячий, кавказский мужчина О. Пекин пэрэживет.
3. Я-то ожидала только «цыган с медведями», а тут помимо Барина еще и други его пожалуют, спасибо, НЬЮ-ЙОРК, что предупредили, значит, форма одежды праздничная чадра.
НЬЮ-ЙОРК: Вздрагиваю я по следующей причине. Некоторые люди с младых ногтей являются с отчествами, а некоторые и в 60 лет — Йориками. Хотя самые близкие зовут меня Готэм, но мне больше по вкусу Big Apple.
2. Вы ничего не путаете? Мне кажется, О. Пекин с Востока, из Поднебесной. Всё равно жалко его. Никакого эстетического удовольствия.
3. Думается мне, что другом Вашего Барина и будет наш замечательный, горячий кавказский парень.
МОСКВА: Готэм мне нравится больше. Что-то в этом есть. И яблоки я тоже люблю. Заинтриговали. Почему Готэм?
НЬЮ-ЙОРК: Все очень просто. Это прозвища Нью-Йорка.
— Дворцовый переворот, — смотрел на фотографию Зимнего дворца, отражающегося в Неве, Кирилл.
— Думаешь, это возможно? А мне просто вид понравился.
— Ну, ты же видишь. Возможно все, еще как возможно. А некоторые виды, — посмотрел с улыбкой на Мифу Кирилл, — даже не заметят, потому что в этот момент будут снимать. Только позже, пересматривая видео, заметят неладное. Шучу. Только не говори мне, что ничего не видишь.
— Вижу — вилами по воде написано. Но выглядит впечатляюще.
— Зрение давно проверял? — посмотрел в его глаза Кирилл.
— Проверял. Хочу сделать коррекцию глаз.
— Может, сначала бровей? Может, в этой чаще все дело, — усмехнулся Кирилл. — С одной стороны, брови — признак мудрости, но с другой — лезут в глаза и мешают видеть очевидное.
— Завидуешь моим густым бровям, — борясь с силой воли, все-таки не удержался поправить бровь Мефодий.
— Нет, тебя по ним легче читать. Ты как на бумаге. Когда-то был А4, теперь уже А3, — рассмеялся Кирилл.
— Это жизнь, — только это нашел в ответ Мифа.
— Да, ладно тебе, не обижайся. А насчет бровей подумай, модная тема.
— Жизнь — модная тема, а брови — это напускное, временное.
— Я и говорю, что отвечают за настроение. Что касается жизни… Жизнь проходит… Поздоровайся хотя бы ради приличия.
— Так вот я и хочу. Короче, ты добряешь коррекцию? — повторил Мефодий.
— У меня приятель один сделал коррекцию зрения. Сначала восторг, впечатления. Потом начал замечать пыль по углам, жену…
— Значит, не зря сделал, жену стал замечать, — улыбнулся Мефодий.
— Ты не дал мне договорить… жену обнаружил другой. «Я не думал, что она такая старая». Это он в шутку так говорил. Но в каждой семейной шутке есть доля брака.
— Вот эта картинка мне понравилась, — показал еще одну картинку Мефодий.
— Похоже на семафор какой-то, скорее даже светофор.
— Да, остановил все олимпийское движение в правом полушарии. Ты переверни картинку. Название соответствует.
Мефодий прочитал то, что не заметил с первого взгляда — «Мудко».
— Наречие?
— Ye, — протянул словно рэпер Кирилл. — Диагноз. Синдром Мудко.
— Ты серьезно?
— Серьезнее некуда. Уже эпидемия в кабмине, но официально пока не объявили, закрывают по одному в стационаре. Дезинфекцию нужно делать в кабинете. Проблема в том, что лечиться министры не хотят. Это и понятно: как человек, который сам всех лечит, может признать себя больным?
Погода стояла неважная. Дождь был неудержим. Он падал. Погода устанавливалась, а он падал. И так несколько раз подряд.
— Какой фотогеничный край. Что ни место — то пейзаж. А почему в этом месте столько народу? — вытерев вилку салфеткой, махнул в сторону Кирилл. — Что будешь?
— Так это же Поднебесная. Все хотят быть ближе к раю. Может, краба?
— У всех точно не получится. Давай краба.
— Главное — верить, — протянул Кириллу своего краба Мефодий.
— Главное — верить себе. Верь себе, по крайней мере точно будешь знать, обманывают тебя или нет.
К столику подошел официант.
— Ты боишься?
— Я? — вздрогнул он. — Да, есть немного.
— Я не тебе. Тебе вот что: крабов нам принеси.
— Камчатских?
— А разве есть еще какие-то? — посмотрел на официанта Кирилл взглядом отечественного производителя.
Тот снова вздрогнул:
— Красные, синие, японские, сухопутные.
— Все боятся, никому нельзя доверять, предадут, обманут. Не хочу в один прекрасный день остаться один. Давай наших.
— Чем будем запивать?
— Как обычно, святым духом. Дух можно сразу, — отпустил официанта Кирилл.
— Что значит — один?
— В одиночестве, — вдруг погрустнел Кирилл. — Мое отчество — одиночество, мое отчество — одиночество, — повторил он вслух дважды.
— А как понять, одинок ты или нет?
— Есть такой тест. Вытяни дома вечером руки, если они не нащупали никого, значит, ты одинок.
— Это из серии: хочешь быть ближе — обними. Иногда по вечерам я чувствую себя страшно одиноко, — посмотрел на только что выловленного и поданного к столу камчатского краба Мефодий. Тот все еще недоумевал, почему говорят на русском, а не на японском.
Если вы никогда не были в стране, где валяются поцелуи, то можно получить визу или даже вид на жительство, просто скинув маски, как это сделали герои одной венецианской истории.
В Питер стекались те, у кого с удачей была напряженка. Им казалось, что приехать сюда стоило только ради того, чтобы тебе фартило всю оставшуюся жизнь. Они еще не знали, что совсем скоро Питер проникнет в их дом, в их постель, он будет все время рядом; куда бы они ни уезжали от этого города, он будет сидеть у них под кожей, как у героев этой истории, где отношения на завтрак, обед и ужин не только со вкусом белых ночей, но и с привкусом серых будней.
Хорошо быть семейным: ты крутишь фарш, она лепит пельмени. Идиллия. Совсем другое дело одиноким: она крутит хвостом, ты лепишь горбатого, а пельмени ждут вас в ближайшем ночном магазине, если дело до них дойдет. Стоило только отвлечься, как кто-то обнес твой дом, похитил не только счастье, не только своего человека, но даже твои дела, оставив тебе только вид из окна. И чем чаще ты смотришь в него, тем чаще приходит одиночество и похищает все мысли.
«Привязанность» – я вязал этот роман несколько лет (часть книги даже выходила в свет отдельным изданием), то откладывая текст, считая его законченным, то возвращаясь к нему вновь, будто что-то забыл. Сказать. Важное. Слишком глубока тема, слишком знакома каждому из нас, слишком близка, слишком болезненна. Речь не только о привязанности одного человека к другому, к тем, кто нас любит, но еще сильнее – к тем, кто недолюбливает, к деньгам, к вещам, к гаджетам, к месту, к Родине, к привычкам, к дому, к друзьям нашим меньшим, к обществу, к болезням, к работе, к обстоятельствам, к личному, безличному и наличному.
В этой «Кулинарной книге» вы не найдете способов приготовления любимых блюд. Только рецепты отношений между мужчиной и женщиной. Насыщенные солью любви, сладостью плоти и специями души, они придают неповторимый вкус этим блюдам. Приятно удивляет их подача и сервировка. Роман придется по душе всем, кто любит вкусно почитать.
Она сидела перед ним, перелистывая свои бесконечные ноги, а он, еще ни разу не читавший таких интересных книг, не знал, с какой страницы начался этот роман. Роман, в котором дружба, выдержанная годами в сосуде взаимопонимания, медленно оплеталась гибкой лозой любви до тех пор, пока стекло не треснуло, и изнутри не брызнула горячая кровь мести и ненависти.
Продолжение самого популярного романа автора «Год Волчицы». Ещё недавно Рита жила обычной жизнью — бабушка, учеба, работа, жених. Но вот она уже новая Волчица, и судьба подталкивает её начать свой путь к трону. Справится ли Рита с этой новой властью? Всегда ли стоит её добиваться?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Марина знает, каково это — притворяться сильной. Трудится на износ, живет над кафе, где подрабатывает официанткой, обожает брата. Не ждет от судьбы ни подарков, ни ударов в спину. Глеб знает, каково это — остаться одному с детьми на руках. Строит бизнес с нуля, привыкает к чужому городу и не стремится заводить романы. Он и не знает, что скоро в его привычный мир солнечным вихрем ворвется хорошенькая няня. Изменит его жизнь — и изменит к лучшему.
Уинтер Симмонс получила величайший сюрприз в своей жизни, когда узнала, что мужчина, с которым она встречалась на протяжении последних двух лет, на самом деле оказался Вайпером — президентом байкерского клуба «Последние Всадники». Будучи директором школы, Уинтер не собиралась разрушать свою репутацию в обществе, оставаясь с человеком, который предал ее доверие. Неумолимая в своем решении, она отвернулась от него, только чтобы в итоге узнать, что Вайпер вовсе не тот джентльмен, которого изображал. Полный решимости найти убийцу своего брата, Локер Джеймс держал свою личность, как президента клуба «Последних Всадников», в секрете от Уинтер.
Старик ступил на кладбищенскую землю, устало опустился на траву. Как он очутился здесь? Почему вдруг бросил все дела? Неужели виной всему Пуанкаре с его теоремой о возвращении? Совсем седой, с лицом, испещренным морщинами, из-за которых не видно старых шрамов, старик вовсе не был похож на профессора. Особенно здесь, среди оглушающей кладбищенской тишины. Он поднял глаза на могильный камень, у которого сидел. Ева. Ее не стало шесть лет назад. Она всегда жила здесь, на родной земле, в Беларуси. Когда-то они были неразлучны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Все дороги ведут в Рим». Что это? Город-мечта или город-сон?.. Как с ним связаны самые громкие убийства XX века? И что страшнее – преступление или последующее за ним наказание – стать самым обычным человеком, погрязнуть в трясине быта, без права на мечту? Но чем ярче мечта, тем проще нажать на курок. Тем ближе Рим. Именно Рим вечным стечением обстоятельств открыл героине романа глаза на свое истинное предназначение. Всякий раз, оказываясь в Риме, она приближалась к своей мечте настолько, что казалось, протяни руку – и достанешь.
Купить билет, поехать в Питер, можно даже одному. Обязательно в кого-нибудь влюбишься, в крайнем случае — в город. Станешь латать черные дни белыми ночами, сводить и разводить мосты, дороги которых уткнутся разметкой в небо. Достичь высот, стать великим — вот и ему казалось, что с высоты видно все. Но все, что он увидел: город холоден, люди не меняются, недели пролетают, в воскресенье вечером все задумываются о счастье. Кто-то переваривает субботу, другие не переваривают понедельник. Вопрос счастья по-прежнему открыт, как форточка, в которую можно увидеть звезды, а можно просто курить…
Легко ли сыграть роль любовницы на театральной сцене, если репетировать ее придется в личной жизни? И стоит ли так драматизировать, когда на кону мечта, а спектакль на каких-то пару актов? Новый роман Рината Валиуллина – своеобразная матрешка, где одна история скрывается в другой, одна тема порождает множество, задевает за живое многих – роковых или легкомысленных, многообещающих или пустых. Смешивая настолько разные ингредиенты в одном блюде: природу любви и муки творчества, испанскую корриду и закулисную возню, грусть психоанализа и радость любопытства, – автор лукаво подает его под названием «Легкомыслие».