Девушка на выданье - [26]

К счастью, поскольку от ворот Гайд-парка до Кадогана было менее двух миль, ландо графини преодолело это расстояние в рекордное время, и они очень скоро очутились у двери дома Хелены, что помогло графу удержаться от комментариев по поводу подозрительно частых визитов врача. Быстро спешившись, он подал руку обеим девушкам, помогая им выйти из кареты, и проводил их до ступенек, где слуга Хейвард со своим безошибочным чувством времени уже поджидал их.

На вечер у леди Кеттлшем Хелена поехала без кузины. Лотти, которая после возвращения из парка пожаловалась на головную боль, предпочла остаться дома. Собрание оказалось точно таким, каким его предсказывала графиня, — довольно-таки церемонным балом с редкими группами людей, потягивающими шампанское и ведущими светские разговоры, перескакивающие с темы на тему. Их появление в салоне заставило сплетничать немало языков, отчего графиня большую часть вечера чувствовала себя на седьмом небе.

Начавшиеся танцы состояли преимущественно из чередующихся кадрилей и полонезов, что не давало партнерам особой возможности для разговоров. Поскольку Хелена уже довольно давно не танцевала, она сосредоточила внимание на танцевальных фигурах, которые порою были достаточно сложными. Тем не менее, несмотря на то, что она и граф были в паре только положенные два танца, оба они продолжали вызывать у гостей неослабевающий интерес в течение всего вечера.

Между танцами Маркфильд был сама любезность: находил стулья для графини и Хелены, приносил им тарелки со сладостями и стаканы с лимонадом. Однако его редкие попытки завязать беседу показались Хелене неискренними. Она сравнивала прохладную манеру его поведения в последнее время с предыдущей — участливой и теплой. Но при этом граф продолжал соблюдать условия договора, и девушка понимала, что не имеет права требовать от него большего. Рассуждая о том, чем могла быть вызвана такая перемена за такое короткое время, она пришла к выводу, что виной тому было отсутствие у нее умения себя подать, и при этой мысли поспешно распрямила плечи и спрятала ноги подальше под юбку.

Внезапно прошуршавший по залу шепот заставил Хелену прервать свои невеселые размышления, и, взглянув в дверной проем, она догадалась о возможной причине такого неожиданного оживления. От нее не укрылось и то, как стоявший перед ней Ричард, который до той минуты небрежно прислонился к колонне, внезапно напрягся.

Тем временем в зал входила пара, в которой, как показалось Хелене, не было ничего особенного. Правда, дама, хотя и не была первой молодости, поражала изысканной внешностью: ее густые темные волосы были искусно уложены тяжелыми локонами на макушке, а платье из темно-красного шелка, с точки зрения Хелены, чересчур тесно облегало пышную фигуру. Не вызывало сомнения, что именно ее появление и стало объектом всеобщего внимания.

Обернувшись к леди Изабель, Хелена заметила, что графиня пронзает внука проницательным взглядом.

— Кто эта дама, которая только что вошла? — прошептала Хелена. — Все на нее смотрят.

— Это сестра леди Кеттлшем — Рейчел Каммингс, — ответила графиня лаконично, бросив еще один хмурый взгляд в сторону Маркфильда. — Вдова покойного и явно неоплаканного сэра Фредерика Каммингса.

— Но почему ее появление вызвало такой интерес? — тихо спросила Хелена в недоумении. — Не то чтобы это ее смущает — на самом деле она, по-моему, упивается вниманием, — но ее сопровождающий чувствует себя не в своей тарелке. Как вы считаете?

— Нечего было ему сопровождать ее сюда! — парировала леди Изабель. — Эта женщина — просто вертихвостка!

— Вертихвостка? — повторила Хелена, запинаясь. — Боюсь, я не понимаю вас, сударыня.

— Надеюсь, дитя мое! — последовал ответ графини. — Эта тема не для таких нежных ушей, как твои.

Хелена исподтишка снова стала наблюдать за Ричардом, к которому к этому времени частично вернулся былой апломб и который уже более твердо стоил у колонны, но по-прежнему не сводил глаз с вновь прибывших, или, точнее, с темноволосой леди. Хотя Хелена никогда не слышала слова «вертихвостка», ей не понадобилось много времени, чтобы догадаться, что оно должно относиться к женщинам, практиковавшим отвратительное занятие, в которое нуждой были вовлечены некоторые посетительницы благотворительной столовой.

Она наморщила лоб и с ужасом уставилась на роскошную брюнетку, не в силах поверить, что леди из высшего общества тоже чувствовала потребность пойти на то ремесло, которым женщины, подобные Бет Муни и Сиси Причард, были вынуждены добывать пропитание. Ясно, что, например, рубиновое колье, сверкавшее на ее шее, стоит целое состояние, также как и под стать ему пара браслетов и серьги. Такая женщина, конечно, не испытывала необходимости унижаться, как делали те бедные души… Тем более странной была реакция Маркфильда на ее внезапное появление. Если эта леди Каммингс действительно принадлежала к такому сорту женщин, что общего мог иметь с ней граф?

Однако, как только такая мысль закралась ей и голову, ее лицо залил горячий румянец, и она принялась энергично обмахиваться веером. Опасаясь, что леди Изабель заметит ее внезапное волнение, она нарочно выронила кошелек из сумочки, чтобы, наклонившись за ним, скрыть пылавшие щеки.