Девушка из Золотого Рога - [80]

Ну вот, я снова путаюсь в лабиринте слов, а ты, отец, до сих пор не знаешь, что же все-таки произошло в Вене, и о том, как странно жизнь иногда обходится с людьми.

Это было во дворце старых монархов. Залы были торжественно освещены и все танцевали. Мелькали многочисленные мундиры, на мраморных стенах повсюду висели зеркала и картины, и там я увидела, что жизнь властителей этой страны сильно отличалась от жизни наших повелителей — султанов во дворцах Йылдыз Киоск или Эски Сарай.

Мы все собрались за одним столом, но только я знала нашу тайну. Мне казалось, я все время слышу трубу, зовущую в атаку.

Потом мы стояли на заснеженной улице, и я убедилась в том, что Джон — настоящий мужчина и навсегда покорил сердце дочери стамбульского паши. Он ударил по лицу доктора Курца, которого ты не знаешь, отец, но поверь мне, этот человек воистину негодяй! Джон, как волк на ночной охоте, бросился на него, а затем незаметно исчез. Мы отвезли Курца домой, и все вокруг были злы на меня, на наши обычаи и на моих друзей.

Когда мы вернулись домой, мой господин и повелитель наговорил мне много горьких слов. Он назвал меня дикаркой, сказал, что я позорю его, и что он очень за меня беспокоится. Я ничего не сказала ему и легла в постель, ведь он и не знал, что это я о нем беспокоюсь, и что он был бы сейчас одинок и несчастлив, если бы я не была дикаркой. Так что я лежала и молчала, потому что мудрый человек не нуждается в признании.

Потом наступил очень волнующий день, паша. Сначала пришла Марион, чтобы облачившись в белый халат, помочь моему мужу изгонять болезни из чужих тел. Больные приходили, и Хаса изгонял из них болезни. Я же в это время сидела в соседней комнате и все еще слышала зов трубы, зовущей в атаку.

После ухода больных Марион осталась там, в комнате боли, с моим мужем. Было совсем тихо, и я вдруг услышала, как мой господин и повелитель стал жаловаться на меня, что я мол, дикарка, и что никогда мне не принять законов западного мира. Марион тоже что-то говорила, но очень тихо и я не могла разобрать ее слов, отец.

А потом они совсем затихли, и мне стало жутко. Сердце бешено стучало у меня в груди, паша, ведь мне всего двадцать один год и жизнь меня еще не закалила.

Но я унаследовала от тебя ясную голову, отец, Ваше превосходительство, и всегда буду тебе за это благодарна. Я подкралась к двери и прислушалась. Мне почти ничего не было слышно, но и того, что я услышала, мне было достаточно. Открыв дверь, я увидела Марион, сидящую в кресле, где обычно сидят больные. Голова ее была запрокинута. Свет падал ей в лицо. Я отчетливо видела ее. Она была очень красива, глаза ее сияли. Хаса стоял возле нее. Обхватив голову Марион, он целовал ее губы, глаза, щеки, нос.

Сердце мое забилось как сумасшедшее, хоть я и пыталась сохранять спокойствие. Но человек может иметь ясную голову и глупое сердце.

Я вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Увидев меня, они очень испугались. Мой бедный господин и повелитель отвернулся, а Марион вскочила и стала поправлять прическу. Я смотрела на них, и не знала, что делать — плакать или смеяться. Потом я немного поплакала, ведь я все-таки женщина, которая еще так плохо знает жизнь.

Но когда Хаса подошел ко мне, чтобы успокоить, я вытерла слезы и подняла голову. Я что-то говорила, но уже точно не помню, что именно. Они удивленно смотрели на меня. Потом я улыбнулась и Марион тоже. Только Хаса не улыбался, потому что он мужчина и его мучили угрызения совести. Я погладила его по голове, поговорила с ним, и все его угрызения постепенно исчезли.

Все эти испытания ниспослал нам Аллах, о отец, и я не знаю, кто из нас был орудием в его руках. Наверное, каждый, в той или иной степени. Теперь, спокойная за судьбу Хасы, я переехала к Джону Ролланду. Он сидит сейчас возле меня, улыбается и повторяет мне слова нашего пророка: „Главное сокровище мужчины — это добродетельная жена“.

Поверь мне, отец, я добродетельна, и всегда буду таковой. Только глупые женщины вступают на путь греха, умная же задумается и найдет способ избежать его, чтобы не принести несчастья ни себе, ни другим. Ведь очень многое зависит от женщины: счастье и горе, жизнь и смерть. Женщина должна быть умной, чтобы ей хватило сил пробить узкую дорожку добродетели и спокойно смотреть людям в глаза.

И теперь, о отец, я еду с Джоном в далекую страну, по ту сторону океана. Но родина едет с нами, потому что мы несем ее в себе, в наших руках, наших глазах, в наших мыслях, в наших детях, которые, по милости Аллаха, появятся на свет в Нью-Йорке. Толстый мужчина по имени Перикл, тоже едет с нами. Он родом с Фанара и чувствует себя в окружающем нас мире как рыба в воде. Так что мы все в пути, отец мой. Хаса — с Марион. Я — с Джоном, Перикл и мой первенец тоже с нами, правда, он пока не стучит ножками у меня в животе, потому что еще слишком рано.

И ты, отец, тоже должен собираться в дорогу, ехать в Бремен, где мы встретимся, чтобы всем вместе уехать на край света. Джон говорит, что дом османского принца пуст, если в нем не живет паша. И он прав. Ты должен жить с нами, чтобы учить наших детей вере и традициям, чтобы они никогда не забывали, что их предки когда-то пришли с желтых туранских холмов и покорили три континента.