Девушка из Золотого Рога - [21]

— Я не поеду ни в какую Италию, — сказала она, подняв голову. — После свадьбы мы поедем в Сараево.

— В Сараево? Почему именно в Сараево? — искренне удивился Хаса.

— Так, — ответила Азиадэ.

Так оно и будет, потому что глаза у нее серые, а Хаса всего лишь мужчина. Азиадэ потерлась подбородком о колени, с тоской вглядываясь в темноту.

— Моя няня, — проговорила она, и ее зрачки вдруг расширились, — моя няня рассказывала мне что, когда хромой Тимур пересек Сиваш, он собрал самых смелых своих воинов и самых больных из прокаженных и приговорил их к смерти, с тем, чтобы одни не заражали других своей смелостью, а другие — болезнью. Он приказал закопать их живьем. Им привязывали головы между бедер, связывали по десять, бросали в яму и закапывали. Няня рассказывала мне это, чтобы я никогда не была ни слишком смелой, ни слишком беззащитной. Но, боюсь, это мне не помогло.

— Ты будешь мне верна? — спросил Хаса, потому что просто не знал, о чем спрашивать, и потому что у него было прошлое.

Азиадэ подняла голову и гордо ответила:

— Ты можешь взять сто самых красивых мужчин в мире и высадить меня с ними на необитаемый остров. Возвращайся через десять лет, и ты увидишь, что ни один из них мной не овладел. Мужчина и женщина, как две половинки ореха в одной скорлупе, это сказал еще мудрый Саади.

Она с решительным видом села на диван по-турецки.

— Измены происходят только в романах, а не в жизни. Можешь быть уверен, я буду тебе верна.

— Ты так сильно меня любишь? — Хаса был искренне взволнован.

Азиадэ, улыбаясь, наклонила голову:

— О любви не говорят устами, о любви говорят руки, глаза, фата, которая спадает в брачную ночь. Поцелуй не является надгробной надписью — это еще великий Хафиз сказал.

— Одно сказал Саади, другое — Хафиз, а что говорит Азиадэ? — буркнул Хаса.

Азиадэ встала и запрыгала по комнате на одной ножке.

— Азиадэ ничего не говорит. Азиадэ не говорит о любви. Она любит.

Она прошла в угол комнаты, подняла руки и стала на голову так, что ее ноги свечкой вытянулись в воздухе. Пройдя по всей комнате на руках, она, запыхавшись, снова встала на ноги.

— Вот так люблю я тебя, — довольно сказала она, — очень.

— Тебе придется проделать то же самое в Вене на Ринге, когда мои друзья спросят тебя, любишь ли ты меня.

Ресницы Азиадэ дрогнули.

— Ты думаешь, что твои друзья будут спрашивать меня, люблю ли я тебя?

— Я просто уверен в этом.

— Я откушу нос каждому, кто меня об этом спросит, Это никого, кроме нас, не касается.

Она встала перед Хасой, и, взяв его руку, шутливо, с мольбой в голосе попросила:

— Ах, Хаса, разреши мне надеть чадру. Так будет лучше.

Хаса засмеялся. Азиадэ тряхнула его за плечо.

— Нечего смеяться, — сердито сказала она, — тебе достается очень хорошая жена.

Она побежала в переднюю, стала надевать пальто.

По дороге в кафе, где ее ждал Ахмед паша, она крепко сжимала сумочку, в которой лежало письмо от несуществующего изгнанного принца, который не хочет подписываться своим именем.

Она вошла в кафе и села за мраморный столик. Сложив руки на столе, Ахмед паша глядел своими маленькими черными глазками на Азиадэ и что-то говорил, а она думала об изгнанных принцах, о Хасе, об императорском городе Вене, о врата которой разбилась мощь Османов.

— Да, — сказала она, глядя прямо перед собой, — я люблю его, — и упрямо сжала губы.

— Никто не знает, что ему предписано судьбой, — вздохнул паша, — если он завтра потеряет ногу или рассудок, деньги или пыл любви? Что ты тогда будешь делать?

— Я все равно буду любить его и буду ему хорошей женой.

— Случается, что мужчины иногда бывают своенравны или их одолевает грусть. Женщинам нелегко приходится, когда Аллах испытывает их мужей.

Азиадэ немного подумала и заключила:

— Когда он станет невыносимым, я ненадолго запру его, а сама поиграю с его детьми. У него будет много детей, нам никогда не будет скучно.

Паша одобрительно посмотрел на дочь.

«Она умная женщина, — подумал он, — и знает, как себя вести».

— Мужчины легкомысленны, — продолжил отец, — а нынешние мужчины часто не придерживаются обычаев. Немыслимые злодеяния случаются сегодня в семьях. Есть мужчины, которые растрачивают свое семя на других женщин, а не на тех, которые даны им Всевышним.

— Я знаю, — кивнула Азиадэ, — это называется прелюбодеяние. Но с людьми такого не случается. Так ведут себя звери, а Хаса — образованный человек.

Она беззащитно пожала плечами и стала рассеянно разглядывать столик. Ахмед паша откашлялся. У него очень хорошая дочь, но среди людей так много животных, а она так молода, так беззащитна и неопытна.

Азиадэ, как будто прочитала его мысли.

— Мне было пятнадцать лет, когда мы покинули Стамбул, — сказала она, краснея. — Я должна была выйти замуж за принца и была к этому подготовлена. Евнухи поведали мне, что связывает оба пола между собой. Так что я могу равняться с женщинами неверных.

Она гордо подняла голову, лицо ее побледнело. Паша смутился. Аллах свидетель — он недооценивал свою дочь. Хаса не предаст ее. Потом он наморщил лоб, отчего его лицо приобрело решительное выражение.

— Мы воинственный народ, — проговорил он, — нас было всего четыреста сорок четыре человека, когда Эртогрул повел нас в Анатолию. Но мы были храбры и отчаянны, поэтому Аллах дал нам власть над половиной мира. Наши женщины должны быть красивыми, храбрыми и умными, они не имеют права плакать. Не забывай этого. У женщины только одна обязанность — служить мужу и воспитывать детей. Мужчина же имеет еще и другие обязанности — он должен сражаться, чтобы защищать свой дом, и сегодня так же, как и в древности. Поэтому он не может никогда полностью принадлежать женщине. Это нужно знать, чтобы быть счастливой. Но умная женщина и служит, и повелевает, кто рожден властвовать, будет властвовать и под чадрой.