Девушка из другого племени - [11]

Пару лет назад этот белый приезжал к ним в деревню торговать. Кита сам показал ему дорогу, приглашал в свой вигвам. Белый возил конфеты для Кины и Вабаны и смеялся, когда девушки заталкивали леденцов себе полный рот. Нередко он возил и свою дочь – тогда она была ребёнком, и Вабана вплетала в её светлые кудряшки пёрышки сороки.

Нодан не помнил, как звали йенги, но пеннакуки называли белого Большой мешок. Он был один из немногих, кто не брезговал торговать, приезжая в деревню Под Белой горой.

Камни разбили мужчине лицо, он постоянно всхлипывал, роняя на грудь окровавленные слёзы. Его дочь тоже плакала. Коггин оставил её и, подойдя к пленнику, стал делать у него на коже надрезы ножом, к нему присоединились остальные. Ещё один воин в прорезы запихивал небольшие деревянные палочки, которые тут же поджигал. Белый стал кричать, когда пламя начало обжигать его, поджаривая заживо. Когда щепки прогорели, белому стали совать горящие палочки в глаза, продолжая его страдания. Девушка более не кричала, она упала на землю и тихо всхлипывала.

— Не добивайте его, — велел Коггин, — пусть завтра племя решит его судьбу.

Нодан не стал дожидаться утра. Теперь он понимал, чем был так недоволен Арэнк. Молодые индейцы выплеснули свой гнев, но сделали это необдуманно и теперь белые наверняка придут мстить. Чувствуя раскаянье, он попрощался с Арэнком – вождь сообщил, что приедет в деревню под Белой горой через пару дней, чтобы похоронить дух его дочери. А так же намекнул, что воналанчи покинут Долину ветра. Теперь им придётся искать новый приют, подальше от поселения белых, и Нодан чувствовал в его словах обвинение.

Стараясь не наделать ещё больше глупостей, не оправдываться и не защищать поступки Коггина, Нодан направился в свою деревню. Его жажда крови была удовлетворена. Но внутри остался неприятный осадок – Коггин наказал совсем не тех, кого требовалось.

***

Уже подъезжая к своей деревне, его конь встревожился, стал нервно фыркать и дёргаться, пытаясь сбросить наездника. Нодан спешился, боясь свалиться в ледяную реку при переправе. Поглаживая животное и успокаивая его, он довёл коня до реки. Но вода не прибавила лошади покоя, напротив, конь стал поднимать копыта, брыкаться и казалось, совершенно сошёл с ума. Не удержав поводья, Нодан упустил животное, и конь с громким ржанием понёсся прочь.

За его спиной раздалось рычание. Быстро обернувшись, Нодан выхватил нож. На берегу реки, прижав лапой тело енота, сидел огромный волк. Хищник был столь огромен, что Нодан, пригнувшись для атаки, был с ним одного роста. Жёлтые глаза волка искрились, и огоньки ядовитого пламени падали на труп енота маленькими звёздочкам.

— Малсумиса! — с ужасом произнёс юноша, отступая. — Зачем ты явился сюда, зачем убил Мать всего живого[4]?

Волк зарычал громче, показывая свои огромные клыки, и клацнул зубами, отпугивая человека.

— Уходи с Белой горы! Мы не звали тебя.

«Разве?» — прорычало чудовище, — «меня приманил твой гнев».

Волк схватил зубами свою добычу и, сделав большой прыжок, скрылся в темноте ночи. Как только волк исчез, к реке выбежал его конь и, прося прощения, стал тыкать мордой в хозяина.

Нодан обессилено опустил руки. Его била дрожь – он притянул в Войбиасен несчастья.

______________________________

[1] Кина – смотрите, я красивая

[2] Омаки – испуганная лягушка

[3] Коггин – большое сердце

[4] Енот у абенаков священное животное – матерь всех зверей.

========== Глава 5. Женщины Белой горы ==========

Белые горы, горный перевал Пинкхэм, штат Нью-Гэмпшир,

Апрель 1848 года.

Роза пришла в себя под тёплой уютной шкурой, завёрнутая в мягкую кожаную ткань, рядом с пылающим костром. Наконец-то ей было тепло и уютно. И почти ничего не болело. Осторожно вытянув ноги, она приподнялась на локтях. Она лежала в небольшом вигваме, чуть больше пяти футов высотой и шести футов в диаметре. Две центральные палки поддерживали свод, а под дымовым окошком был разложен небольшой костерок, обложенный камнями. Рядом с костром дремала незнакомая девушка, молоденькая, с круглым лицом и большим острым носом. Услышав движение пленницы, индианка встрепенулась, покрепче взялась за ружьё и сердито свела брови.

— Сиди на постели и не двигайся! — голос индианки прозвучал испуганно, кажется, девушка очень боялась, что пленница сбежит во время её дежурства.

— Можно мне воды? — попросила Роза на абенаки, с трудом вспоминая слова, заученные в детстве.

Индианка задумчиво посмотрела на вход и покачала головой. Оставлять Розу без надзирателя она побоялась. Но, к счастью, вскоре пришла Вабана, принесла чашку горячего чая и кукурузных лепёшек.

— Кина, ты можешь идти, — велела Вабана и заняла её место. — А тебе, Кохаку, не советую двигаться, я хорошо стреляю, в отличие от Кины.

— Спасибо, что заботишься обо мне, — сказала Роза.

Индианка с презрением вскинула подбородок.

— Вабана просто хочет, чтобы ты дожила до суда!

— И за что меня будут судить?

Вабана не ответила. Она могла бы назвать сотни причин, по которым белые люди в её глазах должны быть осуждены, но Роза не сделала ей ничего дурного. Пока не сделала. Вабана протянула девушке чарку с густым супом.