Она заставила себя встать с кровати, вошла в ванную и плеснула себе в лицо ледяной водой, пытаясь собраться с силами. Вода стерла с ее лица не только сонливость, но и остатки макияжа, оставив лишь темные круги под глазами и пугающую бледность кожи.
С гримасой отвращения она сбросила с себя измятую одежду, снять которую перед сном сил не хватило, и встала под душ. Желания думать о том, что надеть, у нее не было, поэтому она просто накинула халат поверх белья. Выходя из комнаты, она почувствовала запах свежесваренного кофе, свидетельствующий о том, что ее нянька до сих пор здесь. Но сейчас Бет меньше всего была готова к радости человеческого общения, а значит, нужно убедить Муриэль в том, что с ней уже все в порядке и она может идти домой. Но заготовленная речь комом встала у Бет в горле, когда она увидела, что на ее кухне хозяйничает не жена викария, а Тео.
Он сидел за ноутбуком, разложив на обеденном столе какие-то документы, и, судя по всему, продуктивно трудился.
— Что ты здесь делаешь? — изумленно выдохнула Бет, не веря собственным глазам. — Я думала, тебе нужно быть на работе.
— На сегодня у меня были назначены несколько встреч. Они были отменены.
Тео не видел необходимости объяснять, что именно он отменил их, так как она может неправильно его понять. Он сделал это не из чисто практических соображений: все взвесив, он понял, что совещания будут не слишком продуктивными, если все его мысли будут о Бет, оставшейся в одиночестве в этом огромном старом доме. Не то чтобы он чувствовал себя ответственным за нее, но уйти сейчас и бросить ее одну казалось ему совершенно неприемлемым.
— А Муриэль?
Бет растерянно оглядела комнату, в последний раз ремонтировавшуюся, похоже, еще при королеве Виктории, словно ожидала, что жена викария прячется в серванте.
— Ей пришлось срочно вернуться домой. Один из ее детей упал и поранился.
— Это, должно быть, Джордж. Ему всего десять лет, но он уже настоящее стихийное бедствие. Надеюсь, ничего серьезного?
— Нет, не волнуйся. — Тео закрыл свой ноутбук и начал собирать бумаги. — Муриэль просила передать, что, если ты хочешь, с тобой останется на ночь ее сводная сестра.
Бет сама понимала, что глупо злиться на людей, которые желают ей только добра и переживают за нее, но ничего не могла с собой поделать.
— Очень мило с ее стороны, но сейчас я бы хотела немного побыть одна. Мне нужно во многом разобраться.
— Просто люди переживают за тебя.
Бет сжала зубы. Сейчас он должен был вежливо кивнуть и уйти, почему он не воспользовался этой возможностью? Что удерживает его здесь? Явно не желание провести побольше времени в ее компании.
— Я очень благодарна тебе за помощь, — сказала она, не поднимая глаз. — Но у меня правда все хорошо.
Тео скользнул взглядом по лицу девушки, вглядываясь в заострившиеся черты, и его черные брови сошлись на переносице. Хорошо она не выглядела. Она была собранна, упряма, старалась держать себя в руках и не показывать эмоций, но в ее бездонных зеленых глазах плескалась боль, а чувственные губы были сжаты в тонкую линию.
Он не сомневался в том, что Бет сможет выстоять, справиться с обрушившимся на нее горем, но он все равно не хотел оставлять ее одну в этом огромном старом доме, где каждая вещь, каждая скрипучая половица напоминала Бет об ее утрате.
— Но этот дом…
Почувствовав критические нотки в его голосе, Бет скрестила руки на груди в защитном жесте и гордо вздернула подбородок. Она даже не дала ему закончить свою мысль.
— Мой дом и я уже много времени провели вдвоем.
Тео представил, как она каждый вечер возвращалась после работы в это пустое, полуразрушенное здание, и покачал головой:
— Это просто безумие.
Бет смотрела на него и видела всех бессердечных людей, которые убеждали ее продать этот дом, которые думали только о деньгах, о голых, безучастных цифрах, а не о чувствах, которыми было наполнено это место.
— Полагаю, ты думаешь, что будет лучше, если я продам этот дом, его отреставрируют и разделят на несколько симпатичных квартирок, а вместо сада сделают парковку? — Ее голос дрожал от злости.
— А это возможно? — поинтересовался Тео, которому это казалось вполне адекватным решением проблемы.
— Только через мой труп!
— Неужели лучше жить в этой развалюхе, которая, того и гляди, рухнет тебе на голову?
— Не надо драматизировать.
Тео с удивлением смотрел на внезапно произошедшие в Бет перемены. Исчезли беспомощность и жалость к себе, перед ним стояла уверенная в себе женщина, готовая бороться за то, что ей дорого. Ее спина стала невероятно прямой, плечи расправились, изменился язык ее тела.
Если, злясь на него, она чувствует себя лучше, что ж, пусть злится, он не возражает.
Он подцепил носком ботинка отходившую от пола доску.
— Ты знаешь, что у тебя здесь плесень? — И это было не единственное место, где он ее заметил. Похоже, в этом доме при должном старании можно было отыскать все виды плесени, известные науке. — И стены прогнили. С финансовой точки зрения наиболее правильным будет разрушить…
Бет отшатнулась от него, как от чумного, вскидывая ладони в защитном жесте:
— Почему я не удивлена, что именно ты говоришь мне об этом? Но к сожалению, этот дом занесен в список памятников архитектуры!
