Девушка и смерть - [12]

— Нет, благодарю вас.

— Уверяю вас, меня это ни капли не затруднит, напротив, доставит искреннее удовольствие.

«Кто бы сомневался», — подумала я, уворачиваясь от пухлой руки, примеривавшейся взять меня за локоть. И чего он ко мне прицепился? В театре полным-полно девушек куда красивее меня — нет, подавай ему сеньориту Баррозо.

— Ну же, сеньорита, прошу вас.

— Нет, сеньор, не стоит утруждаться.

— Сеньорита! — сеньор Коменчини погрозил пальцем. — Предупреждаю вас, я не привык к подобному обращению. Вы уже обидели меня, отказавшись от моего подарка. Не усугубляйте же своей вины.

— Я не знаю, к чему вы привыкли, сеньор, но в своём поведении я никакой вины не вижу. Всего хорошего, — и я быстро пошла прочь. Но от него оказалось не так-то просто отвязаться. Сзади опять послышался стук нагонявшего меня экипажа, потом он проехал вперёд и перегородил мне дорогу.

— Вы не очень-то вежливы, сеньорита, — уже без улыбки сказал сеньор Коменчини. На этот раз он не стал вылезать из экипажа, только открыл дверцу.

— А вам не кажется, что навязывать своё общество даме, которая этого не желает, тоже не слишком вежливо?

— И когда же у дамы появится желание?

— Никогда.

— Ну, это вряд ли. Я не привык отступать. До скорой встречи, сеньорита, — дверца захлопнулась, и экипаж наконец уехал.

Назавтра, вернувшись в пансион, я обнаружила в своей комнате очередные цветы в новой фарфоровой вазе, рядом с которой лежала записка: «Сеньорита, будьте же благоразумны! Ваш Л. Коменчини». Ключ от комнаты, кроме меня, был ещё только у хозяйки, постоянно демонстрировавшей всем своим видом, как неприятно добродетельной женщине иметь дело с такими безнравственными особами, как мы. Однако ж помогать настырному поклоннику одной из безнравственных особ, видимо за вознаграждение, её добродетель не помешала. Отогнав мысль, что этак я в один прекрасный день рискую застать в своей комнате самого сеньора Коменчини, я отнесла хозяйке вазу вместе с цветами, сказав, что это не моя вещь, и я не имею представления, как она ко мне попала.

Продолжение не заставило себя ждать. После следующего спектакля на выходе из гримёрной меня поджидала уже целая компания, в составе сеньора Коменчини, ещё какого-то господина и одной из наших солисток, Жоаны Сантос. Все они тут же окликнули меня, хором предлагая принять участие в ночном катании по улицам и паркам.

— В Северном парке прекрасный ресторан с танцевальным залом! — добавила Жоана. — Нас угостят, верно, дорогой?

— Разумеется, моё солнце, — подтвердил её кавалер.

— Благодарю, но я не могу, мне завтра рано вставать.

— Так давайте я договорюсь с вашим балетмейстером, и он отменит утренний урок, — предложил Коменчини. — Кто у вас завтра проводит занятия?

— Сеньора Вийера, — мстительно сказала я. Хотела бы я послушать, что старая ведьма ответит ему на попытку «договориться». Жоана, как видно, тоже представила это в красках, так как тут же поморщилась, но сеньор Коменчини с сеньорой Вийера явно знаком не был.

— Что ж, утром я с ней поговорю, а сейчас прошу вас, сеньорита…

— Нет, — я решительно покачала головой, — пока сеньора Вийера сама мне не скажет, что разрешает пропустить репетицию, я этого не сделаю. Я своим местом в театре пока ещё дорожу. Спросите у сеньориты Сантос, если не верите мне.

— Разумеется, я вам верю, сеньорита, — тут же заверил меня Коменчини. — Что ж, если вы не хотите устраивать большое гуляние, то можно просто немного покататься.

— Нет.

— Но почему? — вопросил Коменчини, живо напомнив мне Паолу.

— Потому что не хочу.

— Анжела, дорогая… — вкрадчиво начал сеньор, беря меня за руку. Проходившие мимо люди с интересом оглядывались на нас. Я выдернула ладонь:

— Я вам не Анжела и не дорогая.

— Ну зачем ты так, — укоризненно произнесла Жоана. Я с раздражением посмотрела на неё. Тоже мне, подруга выискалась! До сих пор мы даже не здоровались.

— Я устала и иду домой.

Как выяснилось, я не зря опасалась проходивших мимо. Сплетни по Опере разносились со скоростью лесного пожара, и уже на следующий день, войдя в класс, я заметила, что компания Паолы с улыбками поглядывает на меня, о чём-то перешёптываясь. Потом от неё отделилась сама Паола и, явно с трудом сдерживая хихиканье, направилась ко мне:

— А он вчера правда тебя катал?

— Кто «он»? — спросила я, хотя отлично поняла о ком идёт речь.

— Ну, этот толстый. Он тебе подарит что-нибудь?

— Нет.

— Ну что ж так плохо, — укорила меня Паола. — Тебе бы платье надо, или хоть шаль… Давай, лови момент, ну хоть колечко с него стряси! А каков он… в любви?

— Не знаю! — рявкнула я.

— Нет, ты скажи! Ему того, брюхо не мешает?

Я едва сдержалась, что не зарычать, понимая, что от этого будет только хуже. К счастью, в этот момент в класс вошла сеньора Вийера, и разговор прервался. Но после репетиции меня ждала ещё одна беседа. В нашу гримёрную из гримёрной солисток соблаговолила явиться сеньорита Сантос.

— Можно? — вежливо спросила она, присаживаясь рядом со мной на место уже ушедшей Луселии. Я пожала плечами и нагнулась зашнуровать ботинки.

— Зачем ты вчера обидела сеньора Коменчини? — спросила Жоана.

— Я не просила его ко мне приходить.