Девственницы - [28]
Лилли прочитала, что написано на ярлыке: «На 12–14 лет. Стирать в теплой воде. Сушить в горизонтальном положении». Она встряхнула головой. А что, подумала она, можно примерить.
Юбка сползала с тощих бедер и висела до колен. Если покрутиться, свет из окна, попадающий на юбку, меняет ее цвет. Ткань блестела и переливалась, как речные камушки.
Лилли бросила халат в изножье кровати и вернулась к шкафу за безрукавкой. Надела ее через голову, с трудом просунув пухлые руки — безрукавка жала под мышками. Она пробежала ладонями по груди, наслаждаясь мягкостью и пушистостью ткани. Грудки у нее были как персики — персики, которые они ели на завтрак в Уэльсе в прошлом году. Тогда они сидели за столом, накрытым накрахмаленной белой скатертью, на которой лежали салфетки: пять лис убегали от пяти лошадей и пяти рычащих гончих. Посередине стояла белая миска, до краев наполненная персиками; каждый персик имел определенный оттенок — от ярко-красного до бледно-желтого — и был покрыт нежным пушком. До того Лилли ни разу не пробовала персики и съела четыре штуки, прежде чем ей принесли яйца в мешочек. А потом ее все утро рвало в пластмассовое ведро в комнате родителей. Она вспомнила, как дверная ручка упиралась в лоб, как дождь барабанил по оконным стеклам. Мама злилась из-за того, что не смогла выйти и купить сувениры на память об отпуске.
Внизу ныл Симус. Он не плакал, не рыдал, а монотонно гудел, как он делал всегда, когда ему бывало скучно или когда он сердился на что-то. Вздохнув, она захлопнула дверцу шкафа и медленно спустилась в гостиную, напевая себе под нос, чтобы заглушить доносящееся из кухни гудение.
Она села на ковер спиной к эркеру; оранжевые шторы в цветочек были плотно задвинуты, чтобы мебель не выгорала на солнце. Сквозь открытые окна доносились приглушенные крики мальчишек, игравших в футбол, и слышался ровный, монотонный гул газонокосилок, которые выкашивали траву в палисадниках — четыре метра туда, четыре метра обратно. От этого жужжания, похожего на пчелиное, Лилли захотелось спать.
Она вытащила мамино круглое зеркальце из тумбочки под телевизором и поставила на камин. У мамы зеркала во всех комнатах: на кухне в желтой пластмассовой рамке; здесь — круглое, двухстороннее; в столовой — встроенное в дверцу бара. Лицо в зеркале было круглое и мягкое, кожа розовая — она часто загорает по выходным на старой раскладушке на заднем дворе. Рот широкий, решительный. Губы у нее темно-красные, верхняя чуть полнее нижней. Мама говорила, что такие губы доведут ее до беды. Лилли отвела зеркальце подальше: кремовая безрукавка, зеленая юбка, босые ноги.
Интересно, о какой беде толкует мама? Лилли помнила, как мама вздыхала при целом выводке тетушек, приезжавших в гости. Все сидели за кухонным столом, качали головами, а потом поставили чашки и устремили печальные взгляды на Лилли, как если бы не обвиняли, а жалели ее.
Она перевернула зеркальце той стороной, которая увеличивала, и раскрыла рот, разглядывая в темноте свое горло. Потом высунула язык и стала смотреть, как слюна смачивает нижние зубы.
Солнце пекло затылок даже через занавески. Она причесалась пятерней. Ей стало жарко, как, наверное, жарко фарфоровым кошкам миссис Томпсон. Потом она убрала зеркальце обратно в тумбочку и побрела в кухню, ведя рукой по прохладной стене, выложенной кафелем. Мамы не будет дома до пяти часов.
На плите стояла большая «семейная» банка томатного супа, в хлебнице остался один кусок хлеба для тостов. Поскольку Лилли не завтракала, она проголодалась. Она вскрыла банку и вылила немного супа в кастрюлю, чиркнула спичкой о полоску на спичечнице в виде полицейского, стоящей на раковине, и помешала красную жидкость. От нагревания жир в супе растаял, и жидкость стала менее вязкой; на поверхности появились оранжевые пузырьки. Лилли было знакомо такое состояние: разжижение от жары. Как будто все внутри плавится. Она не понимала, почему так происходит, но четко ощущала все фазы перехода. Сначала бывало холодно и странно; она казалась себе дурой, и было очень жалко себя. Потом, когда очередной мальчик брал ее за руки и задирал их над головой, у нее как будто начинали таять все кости внутри. Она часто испытывала такое чувство — на сеновале, на дорожке за гаражами, на булыжниках у почты. Было темно; светила только луна. Лилли любила луну. Ей нравилось, что в лунном свете ее кожа кажется желтой и мягкой, как воск. Вот что она чувствовала, когда очередной мальчик задирал ей руки над головой при лунном свете. Она сравнивала себя с зажженной свечой: живая и в то же время холодная. Она заранее предчувствовала момент таяния, оплывания; когда ее бросало из холода в жар, она уже ничего не могла с собой поделать.
— Уп, уп!
Лилли со звоном уронила ложку на пол — линолеум забрызгали красные пятна — и обернулась. Из-под стола, из-за загнутой скатерти, виднелась белая голова Симуса. Улыбаясь, она подняла ложку и долила в кастрюлю еще супа, довела его до кипения и разлила в две миски — себе из черного огнеупорного стекла с маргаритками, братишке в миску с лисенком Бэзилом. Его миску она наполнила до краев и подтолкнула по полу к его вечно ободранным коленкам.
Сборник «Поговорим о странностях любви» отмечен особенностью повествовательной манеры, которую условно можно назвать лирическим юмором. Это помогает писателю и его героям даже при столкновении с самыми трудными жизненными ситуациями, вплоть до драматических, привносить в них пафос жизнеутверждения, душевную теплоту.
Герой романа «Искусство воскрешения» (2010) — Доминго Сарате Вега, более известный как Христос из Эльки, — «народный святой», проповедник и мистик, один из самых загадочных чилийцев XX века. Провидение приводит его на захудалый прииск Вошка, где обитает легендарная благочестивая блудница Магалена Меркадо. Гротескная и нежная история их отношений, протекающая в сюрреалистичных пейзажах пампы, подобна, по словам критика, первому чуду Христа — «превращению селитры чилийской пустыни в чистое золото слова». Эрнан Ривера Летельер (род.
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.