Девственница-бродяга - [42]

– Суд не видит причин, по которым свидетель не может ответить на заданные вопросы, – отчеканил судья Китли.

– Ваша Честь! – запротестовал Бергер. – Да ведь это не вопрос, это чистые инсинуации, будто она беременна...

– Защитник всего лишь поинтересовался самочувствием свидетельницы. Не понятно, почему это вызвало у нее такую реакцию. Кстати, сколько ей лет?

– Восемнадцать, Ваша Честь, ей...

– Двадцать, – оборвал Бергера Мейсон.

– Сколько вам лет? – обратился судья к Веронике Дейл.

Она взглянула на него и вновь заревела.

Судья Китли откинулся в кресле и, подобно Мейсону, тоже расслабился.

– Что же, мы подождем пока свидетельница успокоится и ответит на вопрос.

– Вероника, может быть, вы не в состоянии отвечать на вопрос? – снова вмешался Гамильтон Бергер.

– В состоянии, – решительно ответила она.

– Ну вот, на вопрос мистера Бергера вы ответили. Теперь ответьте, сколько вам лет, – сказал судья Китли.

Она подняла голову и, словно в поисках помощи, окинула взглядом публику.

– Сколько вам лет? – повторил вопрос судья Китли.

Бергер весь дрожал от напряжения. Заметив это, судья Китли сказал:

– Я полагаю, господин окружной прокурор, вам не следует так волноваться. Я не думаю, чтобы мисс Дейл не могла ответить на вопрос или что она готова упасть в обморок. Так сколько вам лет, мисс Дейл?

Она напрягла всю свою волю и еле слышно прошептала:

– Двадцать.

Но этот ответ услышал весь зал.

– Да, – покачал головой судья Китли. Затем он резко повторил вопросы, заданные Мейсоном: – Когда вы покинули дом? Когда вы последний раз видели мать? Сколько времени вы добирались сюда? Сколько времени вы ехали на попутных машинах?

– Я... Я не могу сказать... Я не считала...

– Когда вы в последний раз видели вашу мать?

– Я... Мне...

– Ваша Честь! – не вытерпел и вмешался Гамильтон Бергер. – Я должен внести предложение, касающееся...

– Пожалуйста, только поскорее, – сказал судья Китли.

– Мне стало известно, что мать этой девушки находится здесь, в городе, ее опекает Перри Мейсон. По каким-то соображениям он решил, что ей не следует сегодня присутствовать на заседании суда. Мне кажется, Ваша Честь, что защите следует вызвать сюда мать девушки, чтобы Вероника Дейл успокоилась и могла...

– Позволю себе напомнить, – тут же отозвался Мейсон, – что именно я сообщил вам о ее приезде и просил вас разрешить свидание, но вы это предложение отвергли.

– Да, – сказал Бергер, – я отверг тогда это предложение, но сейчас вижу, что эта встреча должна состояться. Вчера вы просто застали меня врасплох, когда я уже собирался уходить домой. Чуть позднее я хотел предложить, чтобы мистер Мейсон направил ко мне миссис Дейл, и я бы тогда лично устроил им свидание. Я пытался дозвониться до мистера Мейсона, но безуспешно. Я пытался выяснять, в каком отеле остановилась мать Вероники, но так же безуспешно. Я не мог предположить, что мистер Мейсон будет столь яростно препятствовать этому свиданию. Противозаконное препятствование со стороны...

Судья Китли резко застучал молоточком.

– Извольте воздержаться от необоснованных личных выпадов!

– Позволю себе заметить, – сказал Мейсон, – что выступление господина прокурора преследовало не столько цель предъявить мне обвинения, пусть и необоснованные, сколько дать возможность свидетелю сориентироваться. Зная о том, что ее мать находится здесь, свидетель должен соответствующим образом изменить свои показания.

– Она должна видеть свою мать! – рявкнул Бергер.

– Она получит возможность увидеть ее, когда ответит на вопросы Суда, – отрезал судья Китли. – Перед нами вполне здоровая, сознающая свои действия и свою ответственность двадцатилетняя женщина. Она вполне в состоянии ответить на элементарные вопросы без того, чтобы господин окружной прокурор, как нянька бегал вокруг нее. Она может ответить на них и в отсутствие своей матери. Я желаю выяснить, когда она покинула свой дом и когда она в последний раз видела свою мать. И я узнаю это от нее.

В зале после этой тирады повисла напряженная тишина.

– Когда это было, мисс Дейл? – потребовал ответа судья. В тоне его голоса не чувствовалось и следа былой симпатии к свидетельнице.

– Примерно год назад, – ответила Вероника.

– Почему же вы сказали, что вы добрались до города за неделю? спросил ее Мейсон.

– Я... я запуталась, смутилась...

– Вы и теперь в смущении?

– Да.

– Вы понимаете мои вопросы?

– Да. Понимаю.

– Вы покинули дом примерно год назад и с тех пор не видели свою мать?

– Нет, не видела.

– Когда вам исполнилось двадцать лет?

– Месяца три назад.

– Где же вы жили этот год? Вы ведь не могли быть все время в пути?

– Конечно, нет.

– Так где вы были?

– В разных местах.

– Ваша Честь, – вмешался Бергер, – расспросы о том, что знала и где была свидетельница в течении последнего года, выходят за рамки процедуры. Ее непосредственное участие в данном деле ограничено одним единственным часом, когда она встретила обвиняемого на дороге сразу же после того, как он убил своего компаньона. Естественно, защита стремится всячески затушевать этот факт. Но выяснения того, что делала молодая женщина в течение года, может лишь запутать это дело и нанести ущерб как репутации свидетельницы, так и ясному пониманию существа дела.