Девочки - [5]
Звучит это примерно так:
— Галя, не садись на постель.
— Галя, не трогай Сашу грязными руками.
— Галя, не кричи, Галя, не капризничай.
И т. д.
Все справедливо, но, вероятно, утомительно. Иногда вдруг все эти замечания приобретают форму вопросительную. Тогда получается следующее:
— Галя, зачем ты садишься на постель?
— Галя, зачем ты трогаешь Сашу грязными руками, зачем кричишь, зачем капризничаешь?
При ближайшем рассмотрении вместо довольно покладистой и послушной девочки, Галя оказалась упрямицей и скандалисткой.
— Вымой руки!
— Не хочу! — следует угрюмый ответ.
— Не садись на кровать!
— А я хочу! — отвечает девица, правда, несколько нерешительно.
В первое время разговаривала одними повелительными предложениями. Ни к кому не обращаясь, забыв о «пожалуйста», заявляла: «Воды!» Или: «Пить!» Или: «С луком! Без лука! Яблоко!».
Теперь эта безапелляционная форма исчезла, но остались другие, сходные: «Все равно не буду!», «Хочу!» или, напротив того: «Не хочу!».
За обедом происходят отвратительные сцены, безобразная торговля:
— Дай яблоко, тогда буду есть лапшу.
Или:
— Супу все равно есть не стану!
Или:
— Убери морковку! Пенку! Помидоры!
Больные нервы? Избалованность? Плохой характер? И то, и другое, и третье?
— Ты мыла руки мылом?
— Да.
Иду к умывальнику, убеждаюсь, что мыла ей не достать.
— Зачем сказала неправду?
— Я пошутила.
— Галя, если так будешь себя вести, перестану тебя любить.
Галя, мстительно:
— А я все равно буду тебя любить.
— Мама, кого ты больше любишь — меня или Сашеньку?
— Мама, с кем тебе интереснее — со мной или с Сашенькой?
— Люблю больше всех маму, а жалею больше всех Сашеньку.
Всякие нотации и прочувствованные разговоры выслушивает с равнодушным, отсутствующим выражением лица. После выговора может немедленно спросить: «А ты дашь мне пряник?».
Весьма обидно, написав сотню статей о воспитании ребят, споткнуться на собственном младенце.
Увидела, как Шура, лаская Сашу, поцеловал ее в ухо. Когда Шура ушел, сказала мне:
— Мам, поцелуй меня в ухо.
5 августа 42.
Растрогать ее нелегко:
— Галя, я очень устала и проголодалась. Пойду поем, а ты побудь с Сашенькой.
— Ну-у-у… Лучше я посижу в тупичке на скамеечке.
Но сама часто подходит к Саше, с нежностью трогает ручки, ножки, целует, разговаривает, а иногда, укачивая, тонким голосом поет колыбельную: «Придет серенький волчок, тебя схватит за бочок…», чем и будит по утрам Шуру…
— Мама, Саша улыбается вслух…
— Галя, какую книгу читала вам Ольга Львовна [мать А. Б. Раскина. — А. Р.]?
— Она нам не читала. Она сама себе читала свою старшую книгу.
Плакать по пустякам перестала. Особенно после того, как перестали бросаться к ней, сломя голову, при каждом ее вопле.
Кроме того, была ей рассказана история с пастухом и волком.
9 августа 42.
Просьба посидеть с Сашей едва не имела трагических последствий: Галя, укачивая Сашу, перевернула коляску. Испугалась, закричала, заплакала, но как только выяснилось, что Саша цела и невредима, пришла в себя, улеглась спать и больше этим эпизодом не интересовалась.
— Как же тебе не стыдно, даже не спрашиваешь, как себя чувствует Саша?
— А что… Она ведь не расшиблась!
И смеется еще…
За буйное непослушание было решено Галю наказать. Но как? Не разговаривать с ней? Но это ее не тронет — она почти не бывает дома, прибегает только поесть, ни я, ни кто другой с ней никаких интересных для нее разговоров не ведет. Так что выходит: лишение небольшое. Придумали: будет спать одна, без меня.
Галя выслушала это решение с завидным спокойствием, легла спать, а утром сообщила:
— Очень хорошо спала. Свободно так. А тебе свободно без меня было?
Слушается, однако, лучше.
Старается оттенить свои хорошие поступки и намерения.
— Мама, я съела все корки.
— Мама, дай пожалуйста нож, я отрежу от своего яблока половину и дам Лике.
— Мама, я выполоскала Сашенькин подгузник и повесила сушить.
— Мама, тетя Оля дала мне морковку, а я сказала: «Спасибо!»
Но хорошие отношения у нас с ней не налаживаются: она нагрубила Шуре, обещала мне извиниться перед ним и не извиняется. Сначала, было, на мой вопрос — извинилась ли — ответила:
— Да, я сказала: больше не буду…
— А Шура что?
— А Шура сказал: хорошо.
Оказалось: неправда.
— Ты что же врешь? Пойди извинись.
— Я стесняюсь.
И наконец:
— Надо извиниться, ты обещала.
— Ничего я тебе не обещала.
Раньше, совсем недавно, обижалась на каждое резкое слово. А теперь — Шура с ней не разговаривает, я разговариваю сухо, Ольга Львовна — иногда раздражительно, а у Гали в глазах только упрямство, да и насмешка, пожалуй. И ожидание: «Ну, а дальше что будет?».
— Мама, Лика говорит, что Шура мой папа. Я ей объяснила, что он Шура, а не папа.
11 августа 42.
В целях самооправдания говорит вещи просто чудовищные:
Ольга Львовна:
— Ты понимаешь, что Сашенька из-за тебя могла бы умереть, не было бы Сашеньки — понимаешь?
— Ну, что ж, мне бы тогда достались все ее распашонки… (!!!)
Я уж рада бы довести Галю до слез. Но — никак не прошибу.
17 августа 42.
Прошибить слезу удалось арбузом.
Принес арбуз Шура. Шура с Галей не разговаривает. Галя извинения у Шуры не просит. А арбуз опять-таки принес Шура. Следовательно — арбуза Гале не полагается.
Повесть «Семейное счастье» из знаменитой дилогии Фриды Вигдоровой редчайшая книга на российском рынке. Книга о семье, о любви, о долге, о человеческих отношениях. Без лишнего пафоса и надуманных сюжетных линий. Это именно то чтение, которое сегодня необходимо каждому из нас.
Повесть «Любимая улица» — одна из лучших книг Фриды Вигдоровой — завершает ее дилогию (первая повесть — «Семейное счастье»). Это книга о семье, о любви, о долге, о человеческих отношениях. О том, что можно быть просто счастливым. Вигдорова возвращает надежду и веру в то, что все будет хорошо.
Повести Ф.Вигдоровой (1915—1965 г.г.) представляют собой единую книгу о педагогическом труде, о том, как Семен Карабанов, один из главных героев «Педагогической поэмы» А. С. Макаренко, пошел по стопам своего учителя и посвятил свою жизнь воспитанию детей, лишенных родителей.Книга эта отнюдь не документальная. Это – повесть-трилогия, увлекательно рассказывающая о трудовой и горячей, богатой горестями и радостями жизни, целиком отданной детям. Это история детского дома, которым руководит Карабанов, а потом, в дни войны, его жена Галина Константиновна (названная в «Педагогической поэме» Черниговкой).
ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!В этом выпуске серии «Новинки детской литературы» напечатана повесть Ф. А. Вигдоровой «Дорога в жизнь».Автор этой повести Ф. А. Вигдорова после окончания педагогического техникума учительствовала в Магнитогорске, а затем, окончив Московский педагогический институт имени В. И. Ленина, преподавала русский язык и литературу в старших классах 610-й московской школы. Впоследствии совмещала учительскую работу с журналистикой. Работала в «Правде» и «Комсомольской правде», писала статьи и очерки об учителях и детях городских и сельских школ.В 1949 году вышла книга Ф.
«Право записывать» – это книга статей, очерков, записей журналистки и писательницы Фриды Вигдоровой (1915–1965). Большая ее часть построена на архивных материалах – писательских и журналистских блокнотах, в которых проявилась одна из главных особенностей таланта Вигдоровой: абсолютный слух на людскую речь и способность художественно воспроизводить услышанное многоголосье. В книгу включена также глава из ее неоконченной повести «Учитель». Помимо текстов Вигдоровой, в книгу вошли фрагменты воспоминаний, статей, выступлений, посвященных ее жизни, творчеству и деятельности.
Подлинное значение Владимира Маяковского определяется не тем, что в советское время его объявили «лучшим и талантливейшим поэтом», — а тем, что и при жизни, и после смерти его личность и творчество оставались в центре общественного внимания, в кругу тем, образующих контекст современной русской культуры. Роль поэта в обществе, его право — или обязанность — активно участвовать в политической борьбе, революция, любовь, смерть — всё это ярко отразилось в стихах Маяковского, делая их актуальными для любой эпохи.Среди множества книг, посвященных Маяковскому, особое место занимает его новая биография, созданная известным поэтом, писателем, публицистом Дмитрием Быковым.
Решил выложить заключительную часть своих воспоминаний о моей службе в органах внутренних дел. Краткими отрывками это уже было здесь опубликовано. А вот полностью,- впервые… Текст очень большой. Но если кому-то покажется интересным, – почитайте…
Непокорный вольнодумец, презревший легкий путь к успеху, Клод Дебюсси на протяжении всей жизни (1862–1918) подвергался самой жесткой критике. Композитор постоянно искал новые гармонии и ритмы, стремился посредством музыки выразить ощущения и образы. Большой почитатель импрессионистов, он черпал вдохновение в искусстве и литературе, кроме того, его не оставляла равнодушным восточная и испанская музыка. В своих произведениях он сумел освободиться от романтической традиции и влияния музыкального наследия Вагнера, произвел революционный переворот во французской музыке и занял особое место среди французских композиторов.
Вышедший в 1922 году этюд Н. Стрельникова о Бетховене представляет собой попытку феноменологического подхода к осознанию значения не только творчества Бетховена для искусства, но и всей его фигуры для человечества в целом.
Повесть А. Старкова «...И далее везде» является произведением автобиографическим.А. Старков прожил интересную жизнь, полную событиями и кипучей деятельностью. Он был журналистом, моряком-полярником. Встречался с такими известными людьми, как И. Папанин. М. Белоусов, О. Берггольц, П. Дыбенко, и многими другими. Все его воспоминания основаны на достоверном материале.
Книга повествует о четырех поколениях семьи Поярковых, тесно связавших свою судьбу с Киргизией и внесших большой вклад в развитие различных областей науки и народного хозяйства республик Средней Азии и Казахстана.