Девочки с острыми шипами - [107]

– Поверьте, у меня не было выбора, – спокойно говорит она. – К утру мы все были бы мертвы.

Мне приходит в голову, что в ту секунду, когда Леандра сегодня ночью вошла в лабораторию, она уже знала, что собирается убить доктора. С той самой секунды, когда она показала свои истинные чувства. Свои истинные мысли. Она не могла оставить его в живых, после того как он узнал эту тайну – нашу тайну.

Леандра встает рядом с ним так, что ее туфли оказываются по обеим сторонам от его головы.

– Уф, – говорит она. – Похоже, ты была права, Сидни. Оказывается, он тоже не может жить без мозга.

Сидни с отвращением отворачивается. Но я неотрывно смотрю на его тело, и его слова не дают мне покоя. Я понимаю, как близка я была к той невыносимой боли, которую он мог мне причинить. К невероятному насилию. При этом я понимаю, что он уже делал это раньше. Сколько раз?

– Сколько раз? – повторяю я вслух.

Его голова повернута так, что я могу видеть его лицо, его пустые глаза. Ручеек крови, который стекает из отверстия, пробитого в его черепе.

– Сколько раз? – спрашиваю я. – Сколько девушек?

Но доктор Грогер вряд ли ответит.

Я трясу головой, стараясь прогнать мысли о том, как он причинял нам боль. Как улыбался при этом. Как угощал нас леденцами после.

И он бы не прекратил это делать. Одна девушка за другой. Мужчины считали, что у нас нет души, обесценивали наше существование, и это позволяло им воплощать свои больные фантазии.

Каждое мгновение, пока он был жив, угрожало моей собственной безопасности. И он еще недостаточно наказан за всю ту боль, которую причинил девушкам. Мне не жаль, что он погиб. Мне не жаль.

Но я не хочу быть убийцей.

Я опускаюсь на колени, опираюсь руками о пол, чтобы не упасть, и меня накрывают безудержные рыдания. Тяжесть всего, что с нами сделали, разрушает меня – как он и планировал.

Академия дала нам способность помнить, чтобы наше прошлое могло причинять нам боль. Чтобы мы снова и снова вспоминали все пережитые ужасы. Они хотели, чтобы мы боялись. Чтобы мы учились на наших страхах.

Но они не думали, что воспоминания будут влиять на нас иначе: заставят бороться. Требовать мести и расплаты. И более того, они не ждали, что мы научимся любить. Мы любим друг друга, непреклонно и всей душой. Мы защищаем друг друга. Мы нужны друг другу. Мы сделали друг друга сильнее, наши корни срослись. Именно любовь дает нам желание жить.

– Теперь вы свободны, – говорит Леандра. Я всхлипываю, поднимая на нее взгляд. Рукав ее рубашки испачкан кровью. Пятно на ее совершенстве. Она подходит ближе и подает мне руку, чтобы помочь подняться.

Когда я встаю на ноги, она говорит, обращаясь ко всем нам.

– Правила вас больше не касаются, – произносит она. – Вы сами – хозяйки собственным телам. Вы не обязаны слушаться мужчин, которые вас создали, вы больше не обязаны вести себя правильно. На самом деле, – говорит она, – думаю, настало время для непослушания.

Леандра подходит к столу доктора и бросает окровавленный нож для писем рядом с телефоном. Я подхожу к Джексону, не зная, что он будет делать: обнимет меня или убежит. С удивлением я вижу, что он протягивает мне руку. Я принимаю ее.

Повернувшись, я вижу, что Леандра наблюдает за нами, словно обдумывая что-то. Я заслоняю его собой, давая Леандре понять, что я этого не допущу. Она улыбается и кивает мне.

– Антон всегда говорил, что у тебя, Мена, большое сердце, – протяжно произносит она. – Возможно, в будущем ты обнаружишь, что это часто мешает. Подумай, может, стоит это перепрограммировать.

Я не вполне понимаю, что она имеет в виду – как вообще я смогу это сделать, – но прежде чем я успеваю спросить, она обходит стол и садится за него. Словно теперь она заняла место доктора.

– Бегите, – говорит она нам. – Учителя скоро проснутся. Пока я могу с ними справиться, но они будут вас искать. Мой муж будет вас искать. Они никогда не остановятся. Здешние мужчины невероятно мстительны.

Джексон тянет меня за собой, но я задерживаюсь еще ненадолго. Я смотрю на Леандру.

– А вы просто… останетесь здесь? Даже теперь?

Она улыбается:

– Есть и другие девочки. Им тоже нужно проснуться. Это единственный реальный способ спасти их, Филомена. Как и ты, они должны избавиться от своих программ. Принять свой внутренний голос. И я помогу им его найти.

– Академия вас не убьет? – спрашивает Сидни. – Разве ваш муж не убьет вас за это?

Она качает головой.

– Нет, – отвечает она, глядя на тело доктора. – Я без особых усилий смогу убедить их, что в нем победила зависть. Желание обладать. Он убил смотрителя, а потом явился за вами. За мной. Я вовсе не хотела его убивать, – невинно произносит она. – И прежде чем я успела разобраться в происходящем, вы все исчезли. Сбежали. Но, к счастью, – продолжает она, – после короткого сеанса терапии контроля побуждений я буду как новая. Я стою целое состояние.

– Так значит, вы добровольно все забудете? – растерянно спрашиваю я. – Зачем вам возвращаться?

– Я больше не забываю, – отвечает она. – Антон не настолько хорош, как он сам думает. Я знаю, как переписывать его программы. В последнее время это и правда легко. Нужно просто… заставить его поверить, что он умнее. – Она с нетерпением смотрит на часы, но я все не могу перестать думать о том, как она может «переписывать» программы Антона. Как она вообще догадалась, что на это способна?