Девочки - [60]

Мы втроем отправились в забег по мусорным бакам — на чужой машине, принадлежавшей, скорее всего, Митчу. Сюзанна включила радио — KFRC, Кей-О Бейли на “Волне 610”. Донна и Сюзанна вели себя очень оживленно, и я тоже. Радовалась, что вернулась к ним. Сюзанна припарковалась возле стеклянного фасада “Сейфвэя” — знакомый мне магазин, крыша с зеленым бортиком. Мать тут иногда покупала продукты.

— Ну что, пора цап-цап! — Донна старательно рассмеялась.

Голодным зверьком она нырнула в контейнер, подвязав юбку над коленями, чтобы можно было зарыться поглубже. С наслаждением возилась в мусоре, в чавкающей жиже.

Когда мы ехали обратно на ранчо, Сюзанна сделала объявление.

— Пора нам кое-куда съездить, — громко сказала она, чтобы втянуть в свои планы и Донну.

Приятно было знать, что она думает обо мне, что она ко мне подлизывается. После истории с Митчем я стала замечать в ней какое-то новое отчаяние. Теперь я видела, что она старается мне угодить, знала, как привлечь ее внимание.

— Куда? — спросила я.

— Узнаешь, — ответила Сюзанна, переглянувшись с Донной. — Для нас это как лекарство, такой способ немножко подлечиться.

— О-о-о! — Донна подалась вперед. Она как будто сразу поняла, что имела в виду Сюзанна. — Да, да, да.

— Нам нужен дом, — сказала Сюзанна. — Это во-первых. И чтобы там никого не было. — Она бросила на меня взгляд: — Твоей матери нет дома, да?

Я не знала, что они хотели сделать. Но даже тогда у меня хватило ума распознать тревожный звоночек и не рисковать своим домом. Я заерзала.

— Она сегодня никуда не собиралась.

Сюзанна разочарованно хмыкнула. Но я уже вспомнила другой дом, где, скорее всего, сейчас никого нет. И не задумываясь предложила его им.

Я показывала Сюзанне дорогу и, пока мы ехали, смотрела, как постепенно становятся знакомыми окрестности. Когда Сюзанна остановилась, а Донна вылезла и залепила грязью две первые цифры на номере, меня это даже не слишком обеспокоило. Я набралась непривычной мне храбрости — чувства, что я выхожу за пределы дозволенного, и решила отдаться на волю случая. Я была словно заперта в собственном теле и не знала, что меня держит. Наверное, вот это понимание: я сделаю все, что Сюзанна скажет. Странная это была мысль — что все свелось к банальному движению вслед за ярким потоком событий. Что все может быть вот так просто.

Сюзанна вела машину очень небрежно, пролетела на красный и подолгу не глядела на дорогу, словно замечтавшись о чем-то своем. Наконец она свернула на нашу улицу. Знакомые ворота мелькали одни за другими, как бусины на нитке.

— Сюда, — сказала я, и Сюзанна притормозила.

У Даттонов были простенькие занавешенные окна, к входной двери вела выложенная плиткой дорожка. Ни одной машины, только масляное пятно на асфальте. Велосипеда Тедди во дворе тоже не было, значит, и он уехал. Похоже, дома и впрямь никого.

Сюзанна припарковалась чуть дальше, в сторонке, а Донна быстро нырнула в боковой дворик. Я шла за Сюзанной, но держалась от нее чуть поодаль, загребая сандалиями пыль.

Сюзанна обернулась:

— Ну ты идешь или как?

Я рассмеялась, но она точно заметила, каких усилий мне это стоило.

— Я просто не понимаю, что мы делаем.

Она наклонила голову, улыбнулась:

— А тебе не все равно?

Мне было страшно, хотя я сама не знала почему. Я лихорадочно перебирала в голове наихудшие варианты — и сама себя за это ругала. Что же они будут делать? Наверное, что-то украдут. Я понятия не имела.

— Давай быстрее, — сказала Сюзанна. Она улыбалась, но видно было, что она уже начинает терять терпение. — Нельзя тут торчать.

Сквозь деревья протянулись косые вечерние тени. Из бокового дворика через деревянную калитку к нам вышла Донна.

— Задняя дверь открыта, — сказала она.

У меня похолодело в животе — теперь что будет, то будет, их никак не остановить. Но тут к нам, стуча когтями, выскочил Тики, жалко захлебываясь в беспомощной тревоге. Все его тело сотрясалось от лая, тощие плечи ходили ходуном.

— Черт, — пробормотала Сюзанна.

Донна тоже попятилась.

Собака могла бы стать неплохой отговоркой, и мы могли бы сесть в машину, вернуться на ранчо. С одной стороны, мне только этого и хотелось. А с другой — ужасно хотелось поддаться разрушительному позыву в груди. Мне казалось, что Даттоны — такие же сволочи, как Конни, Мэй и мои родители. Которые сидят в своем эгоизме, в своей тупости, как в карантине.

— Погодите, — сказала я. — Он меня знает.

Не сводя глаз с собаки, я присела на корточки, протянула руку. Тики подошел, обнюхал мою ладонь.

— Хороший Тики. — Я погладила его и почесала под подбородком, пес умолк, и мы вошли в дом.

Я поверить не могла, что ничего не случилось. Что за спинами у нас не взвыли полицейские сирены. Даже когда мы вот так запросто попали на территорию Даттонов, пересекли невидимую границу. И зачем мы это сделали? Безо всякой на то причины взяли и нарушили неприкосновенность чужого дома? Чтобы доказать, что мы и такое можем? Я не знала, что и думать, глядя, как Сюзанна с застывшим на лице спокойствием, с удивительной отстраненностью трогает вещи Даттонов, в то время как я сама чуть ли не светилась от странного, необъяснимого возбуждения. Донна разглядывала какую-то семейную ценность, молочную керамическую безделушку. Я присмотрелась и увидела, что это статуэтка девочки-голландки. Какая же это дичь, обломки чужих жизней, вырванные из контекста. Даже ценные вещи кажутся хламом.